Первое дерево
Шрифт:
Там она заметила, что в её отсутствие мебель полностью заменили на более соответствующую её росту, а к гамаку подвесили лесенку, чтобы было удобнее забираться. Но такая заботливость в этот момент не тронула её. Давящий мрак просачивался даже сквозь каменные стены каюты. Даже когда Линден настежь открыла иллюминатор, впуская внутрь свежий ветер и шум волн, каюта осталась такой же неприветливой, заполненной тягучим, сгущающимся кошмаром.
Когда Линден, наконец, сумела разжечь лампу, мрак устремился внутрь, в самое сердце, будоража злость.
«Я схожу с ума». Структура гранита
Снаружи доносилось пение Великанов, хотя шум моря делал слова песни неразличимыми. Но Линден удержалась от того, чтобы сломя голову броситься искать защиты в их кругу. И тут она почувствовала запах «глотка алмазов» и заметила на столе фиал с напитком. Она заколебалась.
«Глоток алмазов» был изумительным, почти волшебным снадобьем — и Линден уже познала его воздействие на собственном опыте, — но и сильным снотворным. А она боялась заснуть, боялась, что во сне мрак, с которым она должна бороться, окончательно расправит крылья. Но ведь и прежде у неё бывали подобные приступы безысходной тоски, и она терпела до тех пор, пока не начинала плакать навзрыд, как заблудившийся ребёнок, — и чего она достигала этим?
Линден осторожно сделала два маленьких глоточка и тут же забралась в гамак и укрылась одеялом с головой, чтобы дать нервам расслабиться, не отвлекаясь больше ни на что. И, сама того не замечая, задремала, убаюканная плавным покачиванием судна.
Сначала она какое-то время просто пребывала в блаженном забытьи. Она плыла по волнам дремоты из ниоткуда в никуда, без боли и тревог.
Но потом ночь на корабле как-то превратилась в ночь в лесу около Небесной фермы, и прямо перед ней запылал костёр Лорда Фоула. Линден снова увидела Джоан, одержимую жестокой яростью, и застыла от ужаса. Затем место Джоан занял Ковенант, и Линден, стряхнув оцепенение, побежала вниз с холма, чтобы спасти его, и бежала вечность, не успевая вовремя остановить неотвратимо ударяющий в его грудь нож. И он вонзался. Словно чудовищный ядовитый клык. И когда она, наконец, добегала, кровь уже хлестала из раны — так много крови… Столько крови, сколько она не видела за всю свою жизнь. В человеческом теле не может быть столько крови! Она била фонтаном, словно одним ударом сразили не одного человека, а множество.
И Линден была не в силах остановить её. Её ладоней не хватало, чтобы даже прикрыть рану. А медицинскую сумку она оставила в машине. Лихорадочно она изорвала на бинты свою рубашку, оставшись обнажённой и ещё более беззащитной, но фланель лишь пропитывалась кровью, во сколько слоёв её ни накладывай, и помочь не могла. Линден вся перепачкалась кровью и ничего не могла поделать, чтобы спасти Ковенанту жизнь. Никакие знания, никакая самоотдача не могли остановить этот алый поток. А огонь трещал, издеваясь. А рана росла и росла.
В считанные секунды она разрослась во всю грудь, неистово разъедая ткани, словно страшный яд. Линден сжимала в руках бесполезные тряпки, насквозь пропитанные кровью, все ещё в каком-то умопомрачении надеясь заткнуть этот бездонный колодец. Но тот все разрастался, пока её руки не ушли в него по локоть. Вся оставшаяся на ней одежда тоже пропиталась насквозь, словно весь мир истекал кровью. Её руки уже по плечо ушли в эту алую распахнутую утробу, и Линден тонула в ней, словно погружалась навстречу смерти. А рана становилась все шире и шире. Она стала уже шире камня, на который бросили Ковенанта, шире, чем лесная поляна…
И только тут Линден внезапно осенило, что эта рана нечто большее, чем обычное ранение от ножа: это удар в самое сердце Страны. Рана уже превратилась в кратер, из которого через размокший край извергалась сама жизнь Земли. Страна истекала кровью. И прежде чем Линден успела вскрикнуть, её уже всосало в мёртвое тело, лежавшее на земле. И у неё не было ни малейшего шанса на спасение.
Её закрутило и стало швырять во все стороны в этом буйном кровевороте. От горячей жидкости в горле засаднило, его перехватило, и Линден не могла даже кричать. Она была абсолютно беспомощна. Всё её существо восставало против того кошмара, в котором она оказалась. О, лучше бы она не спешила на помощь Ковенанту и не пыталась перевязать его рану! Этого бы никогда не случилось, если бы она спокойно дала ему умереть.
Но бьющий прямо в лицо свет и боль в плечах говорили ей, что выбора у неё фактически не было. Движение вглубь стало замедляться, и Линден поняла, что всплывает на поверхность из пучин сна, подаренного «глотком алмазов».
С усилием разлепив веки, она увидела освещённое льющимся из открытого иллюминатора лунным светом лицо Кайла. Он поднялся по лесенке явно для того, чтобы разбудить её. Её горло саднило, словно его драили наждаком, а стены каюты ещё хранили эхо её крика.
— Кайл! — выдохнула Линден. — Боже мой, Кайл!
— Ты беспокойно спала. — Его голос был столь же невыразителен, как и лицо. — Великаны говорят, что от «глотка алмазов» так не бывает.
— Нет, это не от него. — Она попыталась сесть, борясь с оцепенением. Видения из кошмара ещё роились в её мозгу; но благодаря им её вечерние предощущения приобрели новый смысл. — Найди Ковенанта.
— Юр-Лорд отдыхает, — бесстрастно ответил харучай. Переполненная решимостью, Линден перелезла через край гамака и упала прямо в руки Кайла.
— Найди его! — И прежде чем харучай успел возразить, она исчезла за дверью.
В освещённом фонарями коридоре Линден чуть не налетела на Мечтателя. Привлечённый криками, немой Великан спешил в сторону её каюты. Линден на секунду замерла, поражённая сходством между своим сном и видением, лишившим Великана голоса и подвигнувшим его народ пуститься в Поиск раны Земли. Но сейчас у неё не было времени размышлять над этим. Корабль в опасности! И она стремительно бросилась наверх.
Выбравшись на палубу, она оказалась в тени капитанского мостика, ярко освещённого луной. Наверху вырисовывались силуэты нескольких Великанов. Поднявшись, она узнала боцманшу и пару Великанов из её вахты.