Первое слово дороже второго
Шрифт:
А ещё Миша старательно развлекал больную: корчил рожи, рассказывал в лицах анекдоты, громким голосом сообщал о подвигах своих балбесов-приятелей и другие новости посёлка. На него любовались из других окон и даже отправлялись на экскурсию в Зинкину палату, чтобы посмотреть – что же за девчонка там лежит, к которой ходит такой верный и замечательный друг? Соседки с гордостью показывали всем Свиридкину, так что скоро она стала знаменитостью детской больницы. Даже взрослые девушки-медсёстры иногда ловили её и обещали, что с таким классным
А когда Мишка всё-таки прорвался сквозь больничные кордоны и влетел в палату, все четыре девчонки-соседки, подхватив шестилетнюю малышку, удалились – чтобы Миша с Зиной побыли одни.
Они никогда раньше не обнимались. Ерунда какая – ведь всё и так было понятно. Но сейчас Миша прижал к себе свою дорогую балду с косичками – и мир поплыл у него перед глазами.
Всё это время, с того момента, как Зинку положили в больницу, он просто не находил себе места. И, конечно же, только теперь понял, насколько она дорога ему. Правда-правда, без Зинки всё просто потеряло смысл. Вот он и просиживал до ночи на дереве, чтобы видеть, что Зинка Свиридкина есть, появляется в окошке, одетая в свой детский байковый халатик с малиновыми ягодками!
Зина тоже обняла его. И заплакала.
– Ну ты что? Ты что, Зин… – бормотал Мишка и гладил её по голове.
– Миха, Миха… – повторяла Зина, всхлипывая.
А Миха сам готов был заплакать. Даже заплакал, наверное, – иначе почему перед его глазами всё стало таким нечётким? Он хотел сказать, что очень страдал из-за того, что ведь это он, Мишка-дурак, заморозил её на своём мотоцикле! Что лучше бы он сам заболел, блин!.. Нет, надо сказать что-то другое, взрослое, настоящее. Хоть Зинка и так всё понимает – но тем не менее! Миша давно всё для себя решил. И сейчас очень хотел сказать ей, что…
Но не сказал – в палату неожиданно ворвалась суровая тётя-медсестра.
А они так и стояли обнявшись.
Зина хотела отскочить, но Комариков повернулся и загородил её от медсестры.
– Ну-ка давай-ка отсюда! – скомандовала тётя в белом халате. – Всё, приём посетителей закончился, и так уже половина восьмого. Свиридкина, быстро на ужин – все давно поели.
– Да идёт она уже, – миролюбиво заявил Миша.
Но медсестра не собиралась уходить. Она стояла и выжидала.
Зина взяла Мишку за руку – и они выскочили из палаты.
– И после ужина бегом в процедурный – я тебе укол сделаю! – разнёсся по гулкому коридору крик медсестры.
Они шли по коридору медленно – насколько только было возможно. Зина боялась отпустить Мишину руку – чтобы вдруг всё это не кончилось. Возле гардероба, где одиноко висела только комариковская куртка и моталась туда-сюда обеспокоенная этим старушка приёмщица, они остановились. Куртка полетела в Мишку, старушка, выхватив
– Тогда ты останешься – и мы будем всю ночь по коридорам бегать! – весело зашептала Зина. – Знаешь, какие тут полы скользкие, если по ним в носках кататься!
– Какая же ты глупая, Зинка, – с удовольствием сказал Миша.
Зина счастливо улыбнулась. Миша наклонился и поцеловал её. Глядя ему в глаза, Зина поцеловала его тоже. Чуть отстранилась, посмотрела издалека, провела рукой по милому наглому лицу и ласково сказала:
– Мордочка.
Мишка улыбнулся. Всё было так хорошо, так счастливо, что если бы кончилась в этот миг жизнь – он бы считал, что лучшего финала и придумать нельзя.
Но кончилась не жизнь.
– Ну-ка, всё, конец свиданию! – Бабулька-гардеробщица тряхнула ключами за спиной у Мишки. – Давай, мальчик, выкатывайся из больницы. Завтра придёшь. А ты быстро в палату.
И она потянула Зину за халат.
Зина изо всех сил сжала Мишкины бока, но тут же вырвалась из его рук и, не оглядываясь, помчалась прочь.
Прошло время. Больница сменилась домашним лечением. Хорошо, что уколы кончились – а то бедной Зине уже просто сидеть было не на чем.
В первый раз за всё это время к ней нагрянули одноклассники, которые до этого никогда не бывали у неё дома – в однокомнатной квартире на другом конце города. Они привезли задания по всем предметам, чтобы отставшая за время болезни Свиридкина хоть чуть-чуть подтянулась и нагнала программу. Оксаночка Обылкова явилась в сопровождении Олега Духманова, доброй примерницы Бойкевич и Лёхи Морковкина.
Тайна Зинки никак не давала Оксане покоя. Ей страшно хотелось узнать, как же живёт Зина Свиридкина – столь популярная у мальчиков дурочка-Снегурочка?
Как выяснилось, живёт Зинка просто. Ходит дома в стареньком спортивном костюмчике, бледная, замученная. Но скачет, радостная, что к ней гости приехали. Чай тут же ставит, конфеты-печенья на стол вываливает…
Под диктовку Наташи Бойкевич Свиридкина переписала задания. Наташа попыталась что-то ей объяснить из новых тем – но Зинка отмахнулась: сама, типа, разберусь!
– Давайте лучше рассказывайте, что вы там, в школе, вытворяете? – с весёлым блеском в глазах стала расспрашивать она.
Было ясно, что больше всего ей не хватает обычного школьного безумия: побегать с гиканьем по коридорам, покидаться тряпкой, бумажками через трубочку в кого-нибудь поплеваться.
– А в «Рысинанта» когда последний раз играли? – трясла она Духманова. – Тухманов, Морковкин, кто выиграл? На ком катались?
И ребята принялись рассказывать, что как раз позавчера катались… на её друге Комарикове, который вдруг от незначительного пинка не удержался на ногах, поскользнулся и шмякнулся на землю вместе с сидящим на нём Духмановым.