Шрифт:
ОТ РЕДАКЦИИ «АТЕИСТА».
Джон Робертсон принадлежит к числу крупнейших современных буржуазных ученых, открыто признающих себя атеистами и последовательно проводящих в своих книгах непримиримо атеистические взгляды.
Атеизм среди буржуазных ученых не исключение. Огромное большинство деятелей науки в капиталистических странах придерживается материализма, как практического метода, каковы бы ни были их личные взгляды, их субъективное отношение к религии. Официальный нейтралитет между религией и наукой является общим правилом, нарушить которое решаются лишь очень немногие ученые. Одни склоняются в сторону атеизма, а другие пытаются увязывать научные выводы с той или иной религией. Большинство продолжает держаться мнения, что дело науки — дело общества,
В течение последних пятидесяти лет нейтралитет науки и религии был известного рода догмой, условием академического приличия для английской науки.
Обострение классовой борьбы отражается в этой области. На крайних противоположных фронтах английских научных обществ и крупных издательств вопросы религии и атеизма разрешаются по линии нетерпимости, а не мира, и требуют от ученых прямого ответа об их вере или неверии.
Большинство ученых до сих пор вели свою работу как агностики, отзываясь неведением и некомпетентностью по вопросам религиозных верований. Значительно меньше число тех ученых, которые дают прямой и смелый ответ на вопросы о наличности у них религиозных верований и последовательно признают, что в личной жизни они придерживаются таких же атеистических взглядов, как и в научной работе. Еще меньше таких ученых, которые не только работают, как атеисты, не только считают себя безбожниками, но и ведут свою исследовательскую работу по линии прямого разоблачения религии, ее критики с материалистической точки зрения.
Джон Робертсон относится именно к этим крайне немногочисленным ученым; он атеист по трем признакам: по своей научной работе, по своим личным взглядам и по открытой борьбе против религиозного мировоззрений. Ученые атеисты являются наследниками мощного антиклерикального движения английской буржуазии эпохи королевы Виктории, той эпохи, которую патриоты расценивают, как время высшего расцвета «английского гения», время ничем не омраченного мирового владычества, гегемонии английского флота на море, английской дипломатии на суше, английских товаров на всех рынках, английского империализма в гигантской империи, равновесия либеральной и консервативной партии в парламенте, «гармонии интересов» промышленников и рабочих на предприятиях, национальной борьбы против привилегий лордов и против притязаний англиканской церкви, стоявшей на страже землевладельческих интересов, против демократически настроенной буржуазии.
В семидесятых годах прошлого века избирательная парламентская борьба между либералами и консерваторами обострилась и приняла своеобразный отпечаток благодаря тому, что церковь стала на сторону консерваторов и открыто выступила на политическую арену. Антиклерикальное движение среди либеральной буржуазии достигло высшей точки в 1877 году. Современные научные деятели Англии, молодость которых совпала с этим периодом, воспитались и развились в обстановке ожесточенной атаки на церковные твердыни. Впереди движения стоял журнал «Форнайтли Ривью». Почти каждый его номер заключал статью, энергично нападающую на церковь. В этом же году был основан журнал «Девятнадцатый век», ставивший своею задачей дискуссию основных вопросов отношения церкви к государству и религии к науке. Тогда же было организовано «общество свободомыслящих», во главе которого стоял Гексли.
Именно в это время большинство английских буржуазных ученых открыто объявляли себя агностиками, а молодое поколение, к которому принадлежал и Дж. Робертсон, пошло дальше, вплоть до признания атеизма необходимой предпосылкой развития культуры и науки.
Церковь не решалась выступить против науки, но предприняла обходное движение, в высшей степени характерное для английского лицемерного ханжества. Профессор Шиф в своей лаборатории во Флоренции широко применял опыты над собаками и вивисекцию для изучения зоопсихологии, как пути к пониманию психологии человека. Духовенство предприняло настоящий поход в защиту «несчастных собак» от безжалостных ученых. Проф. Шифа и его учеников изображали, как зверей, наслаждающихся мучениями животных под предлогом научных исследований.
Спор из-за собак, как центральный пункт в борьбе либеральной буржуазии с церковью и буржуазных ученых с богословием, кажется теперь почти смешным, но в то время церковь угрожала парализовать успехи науки под предлогом покровительства животным. За этим нелепым конфликтом скрывались более серьезные формы общественной борьбы, побудившие ряд ученых выступить на защиту науки против церковного обскурантизма. Во главе антиклерикального движения в Англии в семидесятых годах стояли три крупнейших ученых, авторитет которых толкал на путь агностицизма и атеизма всю массу деятелей науки. Это были: Тиндаль, Гексли и Клифорд.
Под разными предлогами церковники пытались нанести смертельный удар старинному центру английской науки — Оксфордскому университету. Биологические науки одно время были фактически запрещены, так как ученых обвиняли в жестокостях по отношению к животным. Геология была допущена при условии» если профессора не будут противоречить непогрешимому авторитету библии и ее учению о развитии и строении земли. Дарвинизм высмеивался попами, как теория одновременно невежественная, безнравственная и безбожная. Епископ Вильберфорс в своих выступлениях против Гексли не удержался от грубых личных оскорблений, вызвавших взрыв негодования в фешенебельном английском обществе. Папа Пий IX принимал самое горячее участие в травле ученых. После 1880 года антиклерикальное движение пошло на убыль.
Консерваторы умело использовали осложнения на Ближнем Востоке и провели энергичную кампанию в защиту христиан-болгар от насилий со стороны турок. Растущий империализм, колониальная политика, обострение экономической борьбы с Германской империей, — все это заставило буржуазию свернуть знамена антиклерикализма. Однако, молодое поколение ученых, умственно оформившееся в те годы, усвоило традиции атеизма.
Как раз в 1877 году Эдуард Тэйлор, создатель теории происхождения религии из анимизма, открыто заявлял, что христианское богословие выросло из грубой первобытной философии дикаря и должно или подчиниться требованиям науки, или погибнуть. Кэмбриджский университет, гордившийся своим либерализмом в религиозных вопросах, демонстративно предоставил кафедру арабского языка и литературы Робертсону-Смиту за его критику библии. Робертсон-Смит доказывал, что христианское таинство евхаристии имеет своим источником культ поедания племенного бога в виде животного для примирения с ним. Тем самым он обвинял церковь в том, что ее величайшее таинство возникло из грубейших дикарских суеверий. Непосредственный ученик Робертсона-Смита Джемс Фрэзер начал свои исследования, принявшие впоследствии форму грандиозной работы «Золотая ветвь».
Робертсон пошел дальше и, примыкая к основным взглядам Фрэзера, сделал из них прямые выводы по отношению к христианству.
Он доказал, что Фрэзер, признавая историчность Иисуса, вступает в противоречие со своей собственной теорией. Он показывает, что, будучи последовательным, Фрэзер должен был бы признать исторической личностью египетского бога Озириса, и даже больше того: допустить, что Зевс, Аттис, Адонис, Геракл и Кришна тоже были людьми, положившими начало своих собственный религии, Применяя метод сравнительной мифологии ко всем религиям, Фрэзер почему-то делает неожиданное исключение для христианства, хотя оно ничем не отличается по содержанию своих культов и мифов от других восточных религий Римской империи. Этот пробел в теории Фрэзера был восполнен работой Робертсона.
Таким образом, Робертсон стоит в ряду английских ученых, воспитанных на традициях антиклерикального движения семидесятых годов, и является в настоящее время самым последовательным представителем тех принципов, которые защищались Дарвином, Ляйелем, Тиндалем, Гексли, Тэйлором и другими учеными, создавшими английскую науку.
Но времена меняются, и теперь, при растущих религиозно-церковных тенденциях в английской науке, при обострении ненависти к большевизму и его «исчадию — безбожию», Робертсон оказывается почти одиноким в рядах современных английских ученых.