Первые шаги по Тропе: Злой Котел
Шрифт:
– Никаких возражений! – воскликнул он. – Нельзя отказывать в последней просьбе умирающему или обреченному на казнь.
– Но ведь ты жив-здоров!
– Считай, что уже нет.
Он решительно шагнул с края накренившейся башни в пустоту, и свободные концы «пуховика» взметнулись вверх, словно крылья огромной белой птицы.
Уже издали донеслось:
– Не забывай о клятве!
Используя «пуховик» вместо парашюта, Рябой опустился прямо на морду крюконоса и загнал ему по стреле в каждый глаз. Бывает так, что невинное создание расплачивается за грехи
Третьей стрелой Рябой успел срезать кинувшегося на него прытника, но тут шальной зажигательный снаряд воспламенил летательный пух и все они: тенетник, крюконос, прытники – превратились в один общий костер.
Окончательно сломленные гибелью крюконоса, вредоносцы уже собирались пуститься наутек, но путь им преградили бесчисленные плоты, на которым к защитникам Бученя прибыло подкрепление.
Возможно, кто-то из вредоносцев и спасся, нырнув на глубину, но большинство нашло свой конец на окраине поселка, вдруг ставшего берегом острова.
Как и мечтал Рябой, разгром был полный и беспощадный, но исход большой войны, к сожалению, не зависел от одного-единственного сражения.
По всему Ясменю продолжали кострами пылать башни, а ополчение Бученя без отдыха металось от одного осажденного поселка к другому.
Как-то раз, когда я добросовестно пытался облегчить страдания раненых, меня вызвали из башни на берег. Так уж повелось, что сейчас со мной советовались по самому пустяковому делу. Даже не дождавшись нового поколения тенетников, я уже как бы приступил к исполнению обязанностей Поводыря.
Размеры толпы, собравшейся на берегу, свидетельствовали о нетривиальности происшествия. Подобную шумиху не смог бы вызвать даже попавший в плен вредоносец – такого добра у нас в последнее время хватало.
Когда толпа расступилась, я с некоторым разочарованием убедился, что предметом общего внимания является всего лишь тенетник.
Правда, выглядел он как-то чудно – бессмысленный взор, неуверенные движения, слюнявый рот. Да и кожа на его совершенно обнаженном теле казалась куда более светлой, чем у других сестробратьев. Впрочем, это еще не было поводом для ажиотажа.
– Что случилось? – спросил я. – Кто он такой?
– Сами не знаем, – ответили мне. – Он недавно выполз из воды. Внимательно посмотри на его тело.
Сначала я не заметил ничего странного – тенетник как тенетник. Ничем не хуже, но и не лучше остальных. Мозги ему, наверное, вышибли вредоносцы, оттого и взгляд безумный, а кожа могла посветлеть от долгого пребывания в воде.
Однако более детальный осмотр, на котором в один голос настаивали жители поселка, поверг меня в изумление. Кожа на ступнях выглядела такой нежной, словно никогда не соприкасалась с землей, а бугорки на груди, откуда выходила паутинная нить и вырастали иголки, можно было рассмотреть разве что в увеличительное стекло. По земным меркам этому тенетнику от роду был день, самое большее два, и рост тут никакого значения не имел. Новорожденная пчела почти ничем не отличается
Таковы были скупые факты, а ломать голову над их осмыслением я даже не собирался. Будто бы у меня других забот нет.
– Отведите его в какое-нибудь сухое место, – сказал я. – Оденьте и накормите. Больше мне нечего вам посоветовать.
– А вдруг это оборотень, подосланный вредоносцами? – высказался какой-то дурак (смею утверждать, что дураки есть не только среди тенетников, на Земле мне приходилось встречать дураков-поэтов, дураков-священников и даже дураков-генералов).
– Не думаю, – ответил я. – Оборотни, демоны и колдуны здесь ни при чем.
– Совсем недавно я видел еще одного похожего, – сообщил тенетник, прозванный Культей вследствие того, что в схватке прытник отгрыз ему кисть руки. – Он плавал мертвым в воде, поблизости от того места, где мы свалили в кучу мертвых вредоносцев. Все у него было как будто бы на месте, только рта и глаз не хватало.
– Как не хватало? – удивился я. – Рыбы отъели?
– Нет, вообще не было. Одни лишь ямки на лице. Вроде вмятин.
– Во времена великих бедствий от разных уродов, чудовищ и сумасшедших просто отбоя нет, – изрек я. – Когда гаснут светила, сразу начинает плодиться всяческая нечисть.
На следующий день – опять же по земным меркам – загадочный гость тихо скончался. Те, кто ухаживали за ним, потом говорили, что несчастный, хоть и выказывал все признаки голода, но не мог глотать даже жидкую кашицу.
Стоило мне только уснуть, как, на беду, что-нибудь обязательно случалось – то на горизонте вспыхнет новое зарево, то наблюдателям привидится в тумане какое-то подозрительное движение, то на берег выползет неведомое чудовище, которое на поверку окажется обыкновенной гигантской жабой, присматривающей себе тихое местечко для икрометания.
Вот и на этот раз, едва я успел смежить веки, как снаружи донеслось:
– Вредоносцы, вредоносцы! – А не надо забывать, что тенетники кричать умеют: нашим мегафонам до них далеко.
Впрочем, скоро выяснилось, что тревога ложная. Вредоносец действительно появился, но в единственном экземпляре. Более того, внимательно присмотревшись, я узнал в нем своего старого знакомого Костолома Маету.
Едва выбравшись на берег, он поспешил принять позу покорности – ноги полусогнуты, руки раскинуты. Это было что-то новенькое. Уж не сдаваться ли он явился?
– Разговор есть, – сказал Костолом, узрев меня в толпе тенетников. – Тебе, кстати, низкий поклон от Жулеба Остреца, которого ты спас.
– Пусть живет себе. Только сюда не лезет… Ну давай поговорим, если так. – Я не стал кочевряжиться. – Как тебе здесь понравилось?
– Сносно, – сказал он, зыркнув по сторонам. – И зачем было нас жарой да сушью пугать? Здесь болота и там болота. Никакой разницы… Вот только насчёт руды я еще не интересовался. Ты сам как полагаешь, есть тут руда?
– Даже и не знаю. Какой от нее прок? Тенетники железом не пользуются, а вы в этих краях долго не задержитесь.