Первые уроки
Шрифт:
Подкрутив особым способом несколько звеньев на цепочке ридикюля, я чуть преображаю пространство. Конечно, здорово устроить ужин прямо на природе, любуясь на горы; но качественная иллюзия выдаёт пользователю полный эффект присутствия, а это значит, что пикник будет сопровождаться не только приятными видами, но и вечерней росой, прохладным ветром, возможным дождём из подкрадывающихся туч. Поэтому по моему хотенью и сумочкиному веленью часть пространства вокруг нас отступает за границы стен, оставаясь как бы голографическим изображением. К мебели возвращается привычный вид, кострища вновь становятся очагами…
– Дашь потом поиграться? – вполне серьёзно спрашивает Элли.
У девочек аж глаза разгораются.
– А что, можно?
Горделиво фыркнув, щёлкаю замком ридикюля.
Голограммные пейзажи, заколебавшись, сползают со стен, расползаются в туман и сиренево-дымчатым потоком втягиваются туда, откуда, собственно, и выплыли часов десять тому как. Дождавшись, пока заползёт последняя вечерняя звезда, защёлкиваю замочек, взвешиваю сумочку на руке – тяжёлая! – и торжественно передаю подруге. Сообщаю девочкам:
– Где угодно можно установить. Мы пробовали. Приспосабливается к любому интерьеру.
Они с вожделением пожирают сумочку глазами. Элли, высокомерно приподняв брови, заявляет:
– В очередь, девочки! Я первая!
И не спеша направляется к лестнице. Забыв обо всём на свете, Маша с Соней скачут за ней, не хуже горных серн. Дорогуша, посмеиваясь, начинает вечерние хлопоты за столом.
– Как всё прошло? – спрашиваю Магу. – И куда, кстати, вы подевали бабушку?
– Прошло всё отлично.
Убеждает меня не бодрый тон и не слова, а лёгкий запах травяной настойки, фирменной, Васютиной, которой ощутимо веет от моего супруга. Да и глаза у него… хоть и трезвые, но потемневшие, слегка шальные. Явный признак удачных переговоров, чего уж там.
От сердца отлегло.
Он потирает лоб.
– Из-звини, мы с ним немного… отметили и встречу и… «Замирились», как он это назвал, в общем. Всё хорошо. Полежу полчаса в горячей ванне – будет ещё лучше. Бабушка Софи вернулась в Эль Торрес, и знаешь, с кем? С Симеоном. Он ей и сюда портал открыл, и назад доставил. Ох уж мне это старшее поколение, не знаешь, чего от них ждать! Да, она просила передать тебе, что это всё…
Он неопределённо машет вокруг.
– Проекция её родового заповедника… Это благодарность. За гостиную, превращённую в живой луг. Ты доставила ей огромное удовольствие.
– Правда? – расцветаю я.
Он сгребает меня в охапку, прижимает к груди. И как-то виновато признаётся:
– Я видел её.
Сердце у меня ёкает.
– Кого?
– Любаву. И многое понял. И Васюту понял. И тебя. Ива, я теперь больше не ревную. Честно. Но ты, ты…
Бережно целует в губы.
«Ты у меня одна. Единственная такая».
И нет охоты спрашивать о недосказанном, хоть и чувствую не умом – сердцем, что о чём-то мой суженый умолчал. Расспросы после, а сейчас – сберечь мгновенье. Растянуть, пусть не на полноценную вечность, но хотя бы на половину.
Где-то рядом звякает посудой Дорогуша. Прорываются с площадки второго этажа восторженные вопли девочек. Старательно подвывает за окном вернувшаяся в город метель. А здесь у нас – островок тишины и нашего собственного мира. Островок счастья, который мы растим день за днём.
Конец первой книги