Первые впечатления

Деверо Джуд

Иден вновь заглянула в письмо. Там не было никаких подробностей, говорилось только, что Алистер Фаррингтон «скончался несколько лет назад». Он не оставил наследников, и миссис Фаррингтон завещала свой дом и его содержимое мисс Иден Палмер. Потом Иден обратила внимание, что письмо подписано мистером Брэддоном Гренвиллом, эсквайром. Она улыбнулась – должно быть, это внук одного из «красавцев Гренвиллов».

«Конечно, я не смогу сохранить дом, – думала Иден. – Это наверняка очень дорого и хлопотно. Может, передать его какому-нибудь историческому обществу, чтобы туда могли водить экскурсии?» Идея показалась ей неплохой. В начале восемнадцатого века в том районе вдоль реки располагались сотни плантаций и множество

подобных особняков, но с тех пор прошло много времени, и окрестности Арундела разительно изменились. Часть домов сгорела в пожарах, часть была разрушена временем, а некоторые просто снесены, чтобы освободить место под новую застройку. Фаррингтон-Мэнор сохранился практически в первозданном виде. Конечно, в доме было проведено электричество и оборудованы две современные ванные комнаты, но строители были очень тактичны и аккуратны и сохранили даже панели, которыми стены обшили еще в 1720 году.

Впрочем, может, теперь там все по-другому, вздохнула Иден. Пожалуй, стоит взять на работе неделю отпуска за свой счет и съездить в Северную Каролину. Просто взглянуть на дом, а потом сразу же вернуться в Нью-Йорк, чтобы быть на месте, когда дочери придет время рожать. Наверняка от Стюарта толку никакого не будет.

«А может, если не будет меня, он позаботится о Мелиссе?» – спросила себя Иден и сама удивилась подобной мысли. Возможно, они жили бы лучше и дружнее, если бы она не находилась рядом, как довесок к Мелиссе, ревниво оберегая ее от вымышленных и реальных обид и вольно или невольно встревая между мужем и женой? Вдруг Стюарт набрался бы смелости и потребовал от босса заслуженного повышения, если бы ему не на кого было рассчитывать и он бы сам содержал семью?

Вопросы возникали один за другим, и Иден словно взглянула на себя, дочь и зятя со стороны. Увиденное заставило ее без сил опуститься на стул. «А вдруг я допускаю ошибку, оставаясь все время рядом с дочерью? Я мать-одиночка и Мелисса – мое единственное дитя. Немудрено, что наши жизни тесно переплелись, мы словно все еще связаны пуповиной. Но что же делать? Покинуть дочь?» Иден вспомнила тот единственный раз, когда они с Мелиссой ненадолго разлучились: дочь уехала в Нью-Йорк, чтобы быть поближе к Стюарту. Она провела там год. За это время Иден летала в Нью-Йорк три раза, а уж телефонная трубка просто превратилась в неотъемлемую часть ее тела – они с Мелиссой созванивались раз по десять на дню. Страшно вспомнить, сколько денег тогда ушло на оплату телефонных счетов и на авиабилеты!

Именно нежелание Иден расставаться с дочерью стало причиной ее разрыва со Стивом. После очередной поездки в Нью-Йорк Иден вернулась разбитая и несчастная и ни о чем не могла говорить, кроме как о Мелиссе. Стив тогда рассердился по-настоящему.

– Что ты делаешь? – возмущался он. – Дай ей жить самостоятельно! Твоя дочь – взрослая женщина!

– Она навсегда останется для меня ребенком, – ответила Иден и на следующей же неделе вернула Стиву кольцо, решив, что он никогда не поймет ее, и не желая связывать себя с человеком, который возражает против ее общения с дочерью.

Но теперь, теперь Мелисса замужем, скоро у нее родится ребенок и она тоже будет мамой. И сейчас дочь попала в ловушку. Мелисса разрывается между любовью к матери и любовью к мужу. «А я, – спросила себя Иден, – что я делаю? Может, я просто ревную свою дочь, и мои поступки продиктованы не только заботой, но и желанием досадить Стюарту? Взять хотя бы еду. Да, Мелиссу мучает голод, но это естественно в ее положении, и все пособия для беременных утверждают, что можно обойтись фруктами, если уж так захотелось перекусить. Что делает Стюарт? Заботясь о здоровье своей жены, он настаивает, чтобы она питалась правильно. А что делаю я? Набиваю холодильник выпечкой и шоколадом. Может быть, зять никогда не открывает холодильник,

потому что знает, что именно он там увидит?»

Одним из главных недостатков зятя Иден считала его нежелание предпринять какие-нибудь шаги для того, чтобы он и Мелисса могли жить отдельно. Но теперь ей припомнился один вечер, когда она услышала из своей комнаты, что Мелисса плачет. Конечно, мать тут же подошла к двери соседней спальни и уже собралась постучать, когда услышала слова дочери:

– Но если мы уедем, она будет ужасно одинока. Ты не понимаешь: я – это все, что у нее есть. Мама видит смысл жизни в том, чтобы быть рядом. И я всем ей обязана…

Тогда, в тот вечер, Иден улыбнулась и вернулась к себе, довольная услышанным. Но теперь она вдруг взглянула на эти слова с другой стороны: а что, если именно Мелисса настаивает на том, чтобы жить с матерью, а Стюарт просто выполняет прихоть жены?

«Черт возьми, как я могла так долго витать в облаках? – удивилась Иден. – Да, Мелисса – моя дочь, моя жизнь. Но не разрушаю ли я ее брак, обращаясь со своей дочерью как с маленьким ребенком, а с ее мужем как с узурпатором? Если так пойдет дальше, не нужно быть психоаналитиком, чтобы предсказать неизбежное – брак Мелиссы не будет долгим. Но разве этого я желаю своей дочери?» А ведь скоро выйдет книга, вспомнила Иден, и тогда отношения станут совсем невыносимыми.

Собираясь переезжать в Нью-Йорк, Иден разбирала шкафы и в дальнем углу самого глубокого из них наткнулась на коробку с бумагами. Она не открывала ее много лет, и бумажная наклейка со словами «Интересная информация» уже пожелтела от времени. Иден сняла крышку и, вынимая кипы бумаг, погрузилась в воспоминания. Эту коробку она сунула в чемодан той ночью, когда в спешке и страхе покидала дом миссис Фаррингтон. За годы, проведенные с миссис Фаррингтон, Иден услышала от хозяйки множество интересных историй. Иден записывала их, складывая записи в эту самую коробку. Сюда же попали письма некоторых членов семьи. Молодая девушка из семьи Фаррингтон вышла замуж по большой любви, но ее молодой муж вскоре отправился служить в армию Конфедерации. Жена писала ему чудесные письма. А потом пришло известие о его гибели. Тогда она написала своему мужу еще одно – последнее – письмо, добавила его к их переписке и бережно перевязала всю связку лентами. Так она и сохранилась в одном из шкафов. Иден плакала, читая эти письма, полные любви. Но даже тогда она сумела понять, что письма могут стать материалом для биографа. Именно тогда Иден решила, что когда-нибудь напишет историю семьи Фаррингтон. Составляя каталог, она делала копии некоторых документов и складывала их в эту коробку вместе со своими записями.

Устроившись в Нью-Йорке, Иден вновь достала коробку и принялась разбирать и перечитывать материалы – сначала без какой-то определенной цели. Ей просто хотелось вспомнить свою первую работу, миссис Фаррингтон и Арундел. Но, просматривая бумаги, Иден автоматически раскладывала их в хронологическом порядке и писала вступление к каждой части. Потом она отправилась в библиотеку и потратила несколько выходных, выстраивая историческую канву вокруг истории рода. Ей нужно было знать, что происходило в то время в мире и в Америке, чтобы вплести события из жизни одной семьи в ткань истории страны и мира.

Она работала в издательстве уже второй год, когда книга приобрела более или менее законченный вид. Тогда Иден рискнула попросить заведующую секцией документальной литературы взглянуть на результаты ее трудов. Через три дня редактор вернула рукопись со словами восторга и сожаления:

– Я хотела бы опубликовать вашу книгу, потому что она замечательная во всех отношениях. Но нас замучают судебными исками. Вы не можете писать такие вещи про людей, пока они живы и могут подать в суд. Нужно ждать, пока все действующие лица отойдут в мир иной.