Шрифт:
Пролог
– Начинай, Гертис.
Старый легат отрывисто кивнул и повернулся к подчиненным. Командиры легионов вытянулись по стойке смирно, ожидая приказа.
– Построить людей в боевой порядок! Немедленно оставляйте укрепленные позиции и начинайте марш на север! Сарагас!
– Да, легат?
– Веди конницу на правый фланг, под прикрытие Бронского леса. Готовьтесь вступить в схватку по моей команде. Вопросы? – Гертис обвел сгрудившихся вокруг офицеров своими жесткими глазами бывалого солдата. В ответных взглядах он читал легкие нотки страха, но растерянности не было.
Легионы Дамирской империи крепко окопались в Порубежном ущелье около месяца назад. Опытные воины за какие-то сутки смогли выстроить целую крепость в этих предгорных районах, где днем с огнем не сыскать добротной древесины. Впрочем, великая империя, раскинувшаяся от Срединного хребта до западной окраины континента, могла похвастаться лучшими линиями снабжения во всем мире. Даже собранное в Порубежном ущелье войско общей численностью в тридцать тысяч человек, не считая рабочих, строителей, возниц и обслуги, не испытывало никаких проблем с продовольствием и боеприпасами. Плодородные равнины Южного пояса с лихвой окупали любые потребности легионов, а скорость доставки сообщений и грузов через необъятные просторы владений императора Магреда IV не превышала полутора месяцев. Дамир воистину был расцветом человеческой цивилизации, даром Десяти Богов, что вели своих детей к великому будущему.
Император повозился в походном троне, пытаясь устроиться поудобнее, а расторопный слуга уже подкладывал на сиденье дополнительную подушку. Магред IV не страдал от излишней скромности – это был тучный человек, который прекрасно осознавал свое высокое положение. Он взирал на окружающих не то что бы свысока, а как будто они по умолчанию отнимали его драгоценное время напрасно. Зато вниманием не был обделен приземистый столик, будто сам собой восстанавливающий из воздуха изысканные кушанья и аппетитные фрукты, которые император то и дело подкладывал в рот к еще не пережеванному пищевому комку.
Гертис вновь повернулся к правителю, чей командный штаб расположился на высоком скалистом уступе с правой стороны ущелья. Отсюда открывался прекрасный вид на Волглую низину, заслужившую свое название за счет большого количества тонких речушек и вездесущих болот. Низина была бассейном для двух крупнейших рек Северного пояса сразу, потому и недостатка в грунтовых водах здесь не отмечалось.
– Как думаешь, сколько их? – глухо спросил император, за раз проглотив целую гроздь винограда.
– Разведчики сообщают о незначительном превосходстве сил противника в этой области, мой император, – первый легат почтенно склонил голову.
– Насколько незначительном? – проворчал государь, вытирая побежавший по подбородку сок рукавом мантии. – Двадцать тысяч? Тридцать?
– Все не так плохо, мой император, – легат позволил себе легкую ухмылку. – По самым неприятным для нас прогнозам, в расположении царя Лангароса около сорока пяти тысяч бойцов. Даже не сомневайтесь, легионы с легкостью обратят противника в бегство.
– Хотелось бы верить, – с кислым лицом ответил Магред. – Уже надоела эта война… И почему совет заставляет меня присутствовать в походах лично? – вдруг капризно всплеснул он руками.
– Солдаты
– И все равно, – буркнул Магред, вслепую шаря по столику в поисках очередной порции цыпленка. – Местный климат плохо сказывается на моем здоровье. Был бы я сейчас среди своих виноградников в южной части Кальсарии!
Легат счел за лучшее промолчать. Капризный нрав государя был большой занозой в мягком месте для верховного совета империи, но Магред более чем устраивал их своим покладистым характером. Первому легату оставалось лишь следить за тем, чтобы на столике императора никогда не переводились свежие ягоды, а постель ему согревала экзотическая красавица из юго-восточных племен, покорившихся империи лишь в прошлом году, чтобы вить из Магреда веревки. Верховный совет самолично руководил государством, прикрываясь именем законного правителя, ведь марионетка на троне с легкостью шла у них на поводу.
Гертис улыбнулся. Пока что их затея с Марием, главным казначеем Дамира, проходила гладко. Будучи не последними людьми в государстве, старые друзья, которых жизнь свела еще в юношеской гимназии, давно пришли к неутешительным выводам: Дамирская империя падет, причем очень скоро. Быстрорастущему населению Южного пояса становилось тесно в старых имперских границах. Народ задыхался на узких улочках городов-муравейников, изнывая от безделья. Росло и недовольство простых граждан высшим сословием империи. Мол, зажравшиеся вельможи позволяют себе слишком много, и им давно пора задуматься о повышении благосостояния простого люда. Не хватало рабочей силы, ведь приток рабов из-за пролива давно иссяк, а бывшие рабы то и дело становились гражданами Дамира, со старыми обидами и новыми требованиями.
Что уж говорить о военных! Императоры обещали им множество привилегий, вроде повышенных пенсий и собственной земли для ветеранов. В мирное время казна тратила прорву золота на содержание войска, которое никоим образом не окупалось.
Сложившаяся ситуация привела к единственно верному выводу: империя может жить лишь экспансией. Пока легионы стабильно присоединяют к Дамирскому величию новые земли и новые богатства; пока на рабовладельческие рынки неустанно бежит поток свежей крови; пока работящие крестьяне и горожане с надеждой смотрят на господ, которые могут защитить их от страшной угрозы в лице сильного внешнего врага, совет может спать спокойно. Дамир может спать спокойно.
Именно по этой причине Гертис, первый легат Дамирской империи, главнокомандующий единственной армии в мире, до сих пор не знавшей поражений, вел свои легионы в бой. Царство Лангарос, подмявшее под себя почти все земли Северного пояса от реки Арнадат до восточных берегов континента, было единственным противником, способным сплотить погрязшее во внутренних распрях имперское общество. Лишь его плодородные земли, дающие по три урожая в год, могли прокормить сотни голодающих, которые гибли на улицах родного для легата Таведо. Дамир нуждался в войне, отчаянно требовал крови, что хоть ненадолго заполнит его ненасытную утробу. И Гертис дал ему кровь.