Первым делом самолеты! Истребитель из будущего
Шрифт:
— Ну и за что же, по твоему? — хоть как-то, наконец, втянулся в разговор генерал, несмотря на переполняющий его гнев. Такой вопрос было трудно игнорировать.
— Ну, формально, как водиться, припишут какой-нибудь липовый заговор против руководства, — Андрей кивнул вверх. Рычагов оторопело посмотрел на него. Он не знал никого, кто мог бы ТАКОЕ сказать в открытую. Разве что, действительно, псих.
— А в действительности за провал подготовки советской авиации к войне, — жестко, с напором продолжал Воронов. — За слишком высокую аварийность в частях и, особенно, за попытку свалить ответственность за это на авиапромышленность, ударными темпами выпускающую самолеты новых марок!
— Каких еще новых марок? — по инерции спросил удивленный Рычагов. Кто, как не он, знал, что никаких новых типов самолетов серийно авиапромышленность на данный момент не выпускает.
— Скоро начнется серийный выпуск новых истребителей Як-1, МиГ-3 и ЛаГГ-1. А авиационные части, под вашим руководством, не смогут их освоить в срок.
— Каких-каких истребителей? — переспросил генерал.
«Тьфу, ты, забыл, что их еще не переименовали!» — запоздало вспомнил Андрей.
— Это И-26 Яковлева, И-200 Микояна и Гуревича и, кажется, И-301 Лавочкина. Их скоро переименуют по первым буквам фамилий конструкторов.
Рычагов долго смотрел на Андрея и, наконец, спросил:
— Откуда ты все это знаешь, младший лейтенант?
— В том-то и дело, что никакой я не младший лейтенант, — со вздохом ответил тот, понимая, что дальше тянуть резину с ГЛАВНЫМ признанием не имеет смысла. — Еще вчера на моем календаре было 18 сентября 2009-го года. Но произошел случайный перенос — и вот я здесь, у вас, в теле какого-то младшего лейтенанта.
Генерал продолжал смотреть на него непонимающим взглядом. «Блин, ну почему в те времена не писали книги про всяких попаданцев. Тогда бы он сразу понял, о чем речь.»
— Это сплошной материализм, никакой мистики, — поспешил Андрей ему на помощь. — Просто параллельные миры, у нас это научно доказанный факт. Такое случается не в первый раз. Поэтому я не сильно и переживаю, к тому же всегда могу вернуться, — продолжал он вешать лапшу на уши.
До Рычагова, кажется, начало медленно доходить. Он встал и молча прошелся по кабинету, пытаясь заставить себя размышлять логически. «Явный случай шизофрении. Но он же летчик, как он смог пройти кучу медицинских проверок, в том числе и у психиатров? И главное, откуда строевой летчик, черт возьми, может знать в подробностях о всех совершенно секретных опытных истребителях? Придумать, что их переименуют? И, что меня расстреляют за их плохое освоение в войсках? Может он немецкий шпион? И, одновременно, псих? Потому что только псих может говорить так, как он. И про жену еще.»
— А почему мою жену растреляют? — спросил он.
— Наверное, за близкую связь с врагом народа, — тихо ответил Андрей. — Откуда я знаю, я же не изучал специально твою биографию. Так, упоминания в разных источниках. Повезло еще, что я вообще интересовался военной историей.
Генерал даже не заметил «тыканья», настолько он был потрясен разговором. «Просто не знаю, что и думать. Звучит абсолютно невероятно, но так хочется в это поверить!»
— Ты что-то говорил о проверке? — вспомнил он.
— Да, конечно. Завтра, 15 августа, немцы предпримут самый массированный налет на Англию за все время войны. Люфтваффе совершит около двух тысяч боевых вылетов. Теперь о том, о чем еще не знают заканчивающие сейчас планирование операции офицеры Люфтваффе. Десятки английских истребителей, наведенные на цель радиолокационными станциями, встретят немцев над побережьем Англии и не допустят их до целей, нанеся им при этом огромные потери. Англичане будут утверждать, что сбили около 200 немецких самолетов, на самом деле около 80, в основном бомбардировщиков. Сами потеряют около 40 истребителей. Немцы назовут этот день «Черным четвергом». Ты запиши цифры, чтобы потом не говорил, что не запомнил, — закончил Андрей рассказ.
Рычагов, что-то пробурчав, цифры, тем не менее, записал. Потом поднял взгляд на Андрея:
— А с тобой мне что пока делать? Ладно, сейчас поедешь со мной на совещание в штабе округа. В наручниках, а там посмотрим. Там я тебя где-нибудь пристрою, до завтра. Черт, придется просить у Соболева конвой, со мной же только шофер.
— А ты вместо конвоя возьми местного особиста, одного, я же все равно в наручниках, — мягко подсказал Андрей. — Его лучше пока держать при себе, а то он сегодня же накатает, куда положено, а оно нам надо?
— Хитрый ты тип! — идея Рычагову явно понравилась. — А ты мне не выкинешь чего-нибудь по дороге? Или, вообще, обратно, как ты там сказал, перенесешся?
— Не выкину, раз уж мы с тобой пришли к взаимопониманию. А обратно я могу легко попасть, мне надо для этого всего лишь умереть.
Генерал поперхнулся:
— Даже так?
— Мне просто интересно здесь пока, поэтому я не спешу, — соврал Андрей. — Теперь тебе понятно, почему я положил на все ваши условности? Ведь, самое большее, что вы можете мне сделать — это отправить меня домой!
Рычагов встал, направляясь к двери.
— Позову этого особиста, как его кстати?
— Лейтенант Никифоров, — подсказал Воронов.
Генерал выглянул в коридор и пригласил особиста:
— Лейтенант Никифоров, — начал он. — Я поручаю вам ответственное задание. Необходимо сопроводить этого человека и обеспечить его изоляцию и охрану.
— Куда сопроводить, товарищ генерал-лейтенант? — поинтересовался удивленный особист.
— Куда я укажу. Выезжаем немедленно.
— Но я должен должить по инстанции, товарищ гене…
— Вы должны делать то, что я приказываю! Потом доложите! — рявкнул не имевший никакого желания пререкаться Рычагов.
Подавленный последними событиями Никифоров решил пока дальше права не качать:
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
— Поехали!
Садившемуся в машину Андрею, неловко помогавшему себе скованными руками, показалось на секунду, что в небольшой толпе, собравшейся около штаба, мелькнули испуганные глаза Кати. «Бедная девочка, наверное сильно переживает. Может, у них большая любовь была. Вряд ли мы еще встретимся», — сам он, разумеется, никаких особых чувств к Кате не испытывал и отдавать долги своего «предшественника» не собирался.