Первый человек в Риме. Том 2
Шрифт:
– Не ждите ни раков, ни устриц, ни улиток, – предупредил Нумидиец, когда подавали обед. – Марий опустошил все лавки.
– Ты и в этом обвиняешь его? – спросил Югурта при молчаливой поддержке Руфа.
– Я обвиняю Мария во всем, – ответил Нумидиец.
– Не делай так. Если бы ты мог скинуть его с высот, на которые он взобрался, в добрый час. Но ведь ты не можешь… Рим вознес Гая Мария. Я имею в виду не город, не римлян как народ, а дух города, Рим как бессмертное божество. Был нужен такой человек. И такой человек нашелся, – заметил Югурта.
– Каждый из нас мог бы сделать то же, что и Гай Марий, – упрямился Нумидиец. – Фактически это должен был сделать я. Марий присвоил мои права. И завтра получит от меня по заслугам.
Тусклый блеск недоверчивых глаз Югурты раздражал хозяина дома, поэтому он ядовито добавил:
– Вот тебе пример: ведь не Гай Марий захватил тебя в плен! Пленил тебя настоящий патриций, законнорожденный – Луций Корнелий Сулла. Следовательно, – простейший силлогизм! – Луций Корнелий, а не Гай Марий положил конец войне.
Он вздохнул, принося свое самолюбие на алтарь патриция Суллы:
– Вообще, Луций Корнелий обладает всеми признаками здравого рассудка. А этот Марий…
– Ну, нет, – усмехнулся Югурта, зная, что Руф пристально за ним наблюдает. – Здесь есть еще одна тонкость. Марий – проще, если вы понимаете, что я имею в виду.
– У меня об этом представление слабое, – чопорно заметил Нумидиец.
– Зато я знаю, о чем ты говоришь, – заявил Рутилий Руф с довольной улыбкой.
Югурта усмехнулся:
– Гай Марий – это каприз судьбы. Плод обычного, заурядного дерева, случайно выросшего за оградой фруктового сада. Таких людей нельзя остановить, мой дорогой Квинт Цецилий. У них есть сердце, сила, разум. И своего рода бессмертие. Все это помогает им преодолевать любые препятствия на своем пути. Их любят боги! Им улыбается Фортуна! Так что Гай Марий идет прямым путем. Как ни заставляй его свернуть с этого пути Марий все равно не свернет.
– Как же ты прав! – воскликнул Рутилий Руф.
– Лу-лу-луций Кор-корнелий л-л-лучше! – раздраженно заявил молодой Метелл Поросенок.
– Нет! – тряхнул головой Югурта. – Наш друг Луций Корнелий тоже имеет силу… И разум… И, может быть, сердце… Но я не думаю, что у него есть то самое бессмертие! Путь его крив, хоть и выглядит правильным. О, он прекрасен как бык! В бою никто быстрее его не ринется в атаку, не построит колонну, не бросится в пропасть. Но Луций Корнелий не слышит Марса. А Гай Марий слышит его всегда. Кстати, позволю себе заметить, что «Марий» – производное от латинского «Марс». "Сын Марса", кажется. Разве не знаешь? Или не хочешь знать, Квинт Цецилий? Жаль. Латинский язык очень выразителен.
– Расскажи мне о Луции Корнелии Сулле, – попросил Руф, выбирая на блюде кусок рыбы.
Югурта отправил в рот улитку: он не пробовал их со времени своего изгнания из Рима.
– Что тут рассказывать. Он – типичный представитель своего класса. Все, что он делает, делает хорошо. И так, что трудно понять, нравится ему это делать или нет. Я долгое время находился с ним рядом, но ни разу не видел, чтобы он проявил к чему-то интерес. Не сомневаюсь, что он способен выиграть войну, стать правителем. Но о его личной жизни я не могу сказать ничего.
По его подбородку потек жирный соус. Подбежавший слуга тщательно вытер ему рот. Югурта громко рыгнул и продолжил:
– Он всегда поступает целесообразно, потому что ему не хватает силы, которую дает человеку только бессмертие. Если перед ним две дороги – он выбирает ту, которая, как ему кажется, потребует меньше усилий.
– П-п-почему ты т-так ув-в-верен? – спросил Метелл Поросенок.
– Я участвовал с ним во многих походах, – ответил Югурта, задумчиво ковыряя во рту зубочисткой. – Последний раз мы вместе прошли по Африке от Икозиума до Утики. Мы хорошо узнали друг друга.
Югурта ждал еще вопросов, но все молчали. Принесли салаты и жаркое. Метелл Нумидиец и его гости вернулись к еде. Лица молодых принцев Йампса и Оксинта светились от радости.
– Они готовы умереть за меня, – понизив голос сказал Югурта Руфу.
– Нет нужды это показывать.
– Вот и я им говорю.
– Они знают, куда поедут?
– Оксинт в любом случае отправится в Венузию, а Йампс – в Аскулум Пицентум, другой тайный город.
– Венузия – это юг Кампании, по дороге в Брундизий, а Аскулум Пицентум – на северо-восток от Рима, по другую сторону Апеннин. Им будет там неплохо.
– И долго они там пробудут? – поинтересовался Югурта.
Рутилий пожал плечами:
– Трудно сказать. Наверное, несколько лет. До тех пор, пока местные магистраты не сообщат Сенату, что они не представляют опасности для Рима.
– Боюсь, они останутся там навсегда. Лучше бы им погибнуть со мной, Публий Рутилий!
– Нет, Югурта. Ты ведь не знаешь, какое будущее им суждено. Кто знает, что будет?..
– Ты прав.
Обед закончился сластями и фруктами. Только Йампс и Оксинт не отдали десерту должное.
– Скажи, Квинт Цецилий, – обратился Югурта к Метеллу Нумидийцу, когда остатки обеда были унесены и подали вино, – что ты будешь делать, если когда-нибудь появится новый Гай Марий, с теми же силой, разумом, сердцем – но в шкуре римского патриция.
Нумидиец прикрыл глаза:
– Не знаю, что ты имеешь в виду. Гай Марий – это Гай Марий.
– Не обязательно. Как бы ты отнесся к Гаю Марию, происходящему из знатных патрициев?
– Этого не может быть.
– Да, это нонсенс, – согласился Югурта, смакуя вино.