Первый день
Шрифт:
Уолтер выхватил у меня из рук кулон и взвесил его на ладони.
— Не пытайтесь убедить меня в том, будто она не заметила, как с ее шеи исчез предмет весом в полфунта. Эта вещица достаточно тяжелая, чтобы ее можно было потерять, не заметив.
Знаю, это бред, мне не семнадцать лет, чтобы вести себя как юный герой-любовник, воспылавший внезапной страстью к ночной незнакомке, но слова Уолтера подействовали на меня благотворно.
— Ну вот, вы уже выглядите получше. Эдриен, вы в целом были счастливы все эти пятнадцать лет, так что не говорите мне, что из-за какого-то пустячного вечера вы будете страдать дольше, чем до понедельника. Кстати, я зверски голоден, а у вас тут поблизости
Сент-Моус, Корнуолл
Поезд тронулся и покатил дальше по одноколейному пути. Вскоре на платформе не осталось никого из тех немногих пассажиров, что сошли в Фолмуте вместе с Кейрой. Она пересекла сортировочную площадку, где старые товарные вагоны ржавели в нескольких кабельтовых от моря. Кейра шла дальше по направлению к порту, а оттуда — к доку, откуда отправлялся паром. Она выехала из Лондона пять часов назад, и теперь ей казалось, что этот город остался на краю света. Раздался рев туманного горна, и она ускорила шаг. Матрос уже крутил ворот, поднимая трап; Кейра замахала руками и закричала, прося ее подождать. Трап пополз вниз, и юнга, подтянув за руки вцепившуюся в него Кейру, втащил ее на борт. Не успела она пройти в носовую часть судна, как оно уже миновало большой портовый кран и, немного накренившись, стало бороться с течением. Бухта была еще красивее, чем в ее воспоминаниях. Вдали уже виднелся замок Сент-Моус. Он имел странную форму: в плане он напоминал лист клевера. За ним белые и голубые домики теснились на склоне холма, карабкаясь вверх и толкаясь в борьбе за место. Кейра погладила бортовое ограждение, изъеденное солеными брызгами, и глубоко вдохнула, наполнив легкие морским воздухом. Йодистый запах смешался с ароматом свежескошенной травы, долетавшим с берега. Капитан подал сигнал, и служитель маяка помахал ему рукой. Здесь люди, встречаясь, всегда приветствовали друг друга. Паром замедлил ход, матрос бросил швартовы, судно правым бортом мягко потерлось о каменный причал.
Кейра зашагала по прибрежной дороге в сторону деревни, затем поднялась по узкой улочке, ведущей к церкви, задрав голову и любуясь карнизами домов, где под каждым окном красовались пышные яркие цветы. Она подошла к пабу «Виктори» и толкнула дверь; зал был пуст, она уселась у стойки и заказала блинчик.
— В это время туристы сюда заезжают редко, а вы ведь не местная? — с любопытством спросил хозяин заведения, поставив перед Кейрой стакан пива.
— Я не местная, но и не совсем чужая: тут церкви похоронен мой отец.
— А кто был ваш отец?
— Прекрасный человек. Его звали Уильям Церкинс.
— Я его не помню, — разочарованно проговорил хозяин. — А чем он занимался при жизни?
— Он занимался ботаникой.
— У вас есть еще родственники в нашей деревне?
— Нет, здесь только папина могила.
— У вас небольшой акцент. И откуда же вы к нам приехали?
— Из Лондона, а туда — из Франции.
— И вы проделали такое долгое путешествие, чтобы его навестить?
— В общем, да.
— Тогда все за счет заведения, в память Уильяма Перкинса, ученого-ботаника и хорошего человека, — торжественно произнес хозяин, ставя перед Кейрой тарелку.
— Светлая память моему отцу, — подхватила Кейра, поднимая стакан.
Быстро расправившись с завтраком, Кейра поблагодарила хозяина паба и отправилась дальше. Добравшись до церкви, она обогнула ее и вошла в кованые железные ворота.
Маленькое кладбище Сент-Моуса стало последним приютом не более чем для сотни усопших. Могила Уильяма Перкинса находилась в конце прохода, у самой крепостной стены. Сиреневые пряди глицинии свисали со старых камней, листья давали легкую тень. Кейра присела на плиту, коснулась выбитых на камне букв. Позолота почти стерлась, стелу местами затянул ярко-зеленый мох.
— Знаю, я давно не приезжала, слишком давно, но мне не обязательно быть здесь, чтобы думать о тебе. Ты мне говорил, что со временем печаль расставания уйдет, уступив место светлым воспоминаниям. Тогда почему же до сих пор мне тебя так не хватает?
Мне бы так хотелось снова беседовать с тобой, задавать тебе тысячу вопросов, выслушивать тысячу твоих ответов, даже если ты все выдумывал. Мне бы так хотелось снова почувствовать, как ты держишь меня за руку, идти рядом с тобой, как тогда, когда ты водил меня смотреть на море и отлив, убегающий к горизонту.
Сегодня утром я опять поссорилась с Жанной. Как всегда, виновата была я. Она сердилась, что я не позвонила ей вчера вечером и не сообщила хорошую новость. Вчера вечером, папа, ты бы страшно гордился мною, твоей дочерью. Я представила мои работы одному фонду, и они дали мне первую премию. Я разделю ее ex aequo [11] с еще одним конкурсантом, но ведь это ничего, ты бы все но мною гордился, ты ведь всегда считал, что надо делиться. Я бы так хотела, чтоб ты вернулся, чтобы обнял меня и мы пошли гулять в маленький порт; я бы хотела услышать твой голос, взглянуть тебе в глаза и успокоиться, как бывало прежде. Кейра на секунду замолчала: она плакала.
11
Поровну (лат.).
— Если бы ты только знал, как я ругаю себя а то, что не приезжала к тебе чаще, пока ты был жив, если бы ты только знал, как я об этом сожалею, однако теперь уже поздно. Ты сейчас сказал бы, что мне нужно жить своей жизнью, это правильно, но ты и был частью моей жизни, папа.
Ты не расстраивайся, папа, с Жанной я уже помирилась. В точности следуя твоим советам, я дважды ей звонила извиняться. Потом опять с ней поругалась: сказала ей, что поеду с тобой повидаться, но ведь на самом деле, папа, я не могу тебя увидеть. Она тоже хотела поехать к тебе. Нам обеим тебя не хватает.
Теперь, выиграв эту премию, я смогу уехать в Эфиопию. Я приехала тебя предупредить: если захочешь меня навестить, я буду в долине реки Омо. Думаю, не обязательно рассказывать тебе подробно, как меня найти: оттуда, где ты сейчас, ты меня сразу увидишь. Прилетай ко мне с попутным ветром, только пусть не дует слишком сильно, прилетай, я тебя очень прошу.
Я люблю свое дело, ради него ты заставлял меня учиться и двигаться вперед, но теперь я осталась одна, и мне тебя не хватает. А вы с мамой помирились — там, наверху?
Кейра наклонилась и поцеловала камень. Потом поднялась и ушла с кладбища, понурив голову. Спустившись к маленькому порту Сент-Моус, она позвонила Жанне и расплакалась. Сестра долго ее утешала.
Кейра вернулась в Париж, и сестры отпраздновали победу. Два вечера подряд они веселились в компании подруг; вторая вечеринка закончилась только к пяти утра, когда бригаде скорой социальной помощи пришлось урезонивать расходившуюся Жанну. Слегка отрепанная, но не сдавшаяся, она пожелала немедленно вступить в брак с бродягой по имени Жюль, жилищем которому служила частная галерея на Елисейских Полях. Больше всего из этих празднеств Кейре запомнилась сильнейшая головная боль, донизавшая ее потом еще двое суток.