Первый эйдос
Шрифт:
– Вы знали об этом давно? – спросил Эссиорх.
Главный Страж осторожно подул на портрет, и тот исчез.
– Узнал недавно. Подозревал давно. Мефодий оставался для меня загадкой. При тех усилиях, что вкладывал в него мрак, при полной вседозволенности, он должен был деградировать гораздо быстрее. Он ухитрился сохранить независимость. Весьма условную, но все же.
– С тринадцатого века много воды утекло. Той крови уже одна капля. Да и потом Диомид был отступником, – осторожно сказал Эссиорх.
– Не отступником. Я знал
Эссиорх уставился на квадратные носки своих ботинок. Здесь, в Эдеме, где все ходили в сандалиях, его купленная в Москве обувь выглядела чужеродно.
– Как только представлю, что у Буслаева на шее дарх! Эта мерзлая, пожирающая эйдосы змея, которая вечно хочет отогреться теплом человеческого тела и никогда не отогреется! И это теперь навсегда! Как у Арея! – сказал Эссиорх и неожиданно для себя ударил кулаком по столу.
Чернильница подпрыгнула. В отворившуюся дверь просунулись обеспокоенные физиономии златокрылых. Троил нетерпеливо махнул рукой. Златокрылые исчезли.
– Спокойнее! Излишняя горячность похвальна только для сковороды, да и то в период короткого увлечения блинчиками, – подняв брови, сказал Троил.
– И что мы можем сделать? Разбить дарх? Отобрать его у Мефа? – спросил Эссиорх.
– Ты забыл, что такое дарх. Простейшее существо из недр Тартара, живучее, как сине-зеленая водоросль. Он существует со своим владельцем в симбиозе. Сам по себе он ничто, но многократно умножает силы хозяина, используя энергию эйдосов. Связь его с владельцем нерасторжима. Он как пес, который если вонзит зубы, то вырвать их можно лишь с мясом.
Эссиорх скрестил на груди руки. Он осознавал, что Троил прав, но не желал это признавать.
– Так в чем проблема? Да, дарх опасен, но не бессмертен. Маголодии света уничтожили сотни дархов. Причем дархов с эйдосами! – сказал он убежденно.
– Вот именно: с эйдосами. Если мы попытаемся захватить дарх сейчас, он выгрызет собственный эйдос Мефа и сгинет во мрак вместе с ним.
– И никак нельзя помешать этому? Даже если мы развяжем войну и бросим в атаку всех златокрылых? – удивился Эссиорх.
– А что это решит? Один эйдос – цена самого дарха. Плата за выход этой дряни из глубин Тартара в Верхний Мир. Эх, и почему Буслаев не вогнал клинок в глотку Лигулу до того, как тот накинул цепь дарха ему на шею!
Зрачки Генерального Стража сузились, как у кота. Маленькая сухая ладонь не то ударила, не то царапнула по столу. Эссиорх отметил,
– Все же надежда есть… – продолжал Троил, слегка смущенный собственной вспыльчивостью. Не от нее ли только что он предостерегал Эссиорха?
Он сунул руку в ящик стола и достал гребень с закругленными концами.
– Возьми гребень и передай его Дафне. Пусть расчесывает им Буслаеву волосы. Это временно смягчит страдания, которые доставляет ему дарх. Только напомни ей, что не стоит хранить гребень в резиденции мрака!
Эссиорх взял гребень. От гребня исходил ободряющий жар. Казалось, он пульсирует теплом Эдема. Ласковым светом, который всему дает жизнь, а не пожирает себе подобных. Всякому, кто хоть раз ощутил прикосновение этого живого тепла, невольно приходила одна мысль. Не в том ли беда мрака, что он не может породить ничего нового, а лишь с невероятной фантазией портит, пародирует и уродует то, что создано светом? Иногда это кажется забавным, но недолго. До тех лишь пор, пока не понимаешь, как это все вторично и тупиково.
Не удержавшись, Эссиорх осторожно понюхал гребень. Запах был тонким, дразнящим. Такой запах никогда не может надоесть.
– Из чего он? – спросил Эссиорх.
– Из самшита первой трепетной надежды. Одна из больших ветвей отломилась не так давно, и я попросил вырезать гребень. Кровь светлого стража должна откликнуться. Пока мрак не захватил мальчишку полностью, можно побороться за его эйдос, – сказал Троил.
Эссиорх внимательно смотрел на гребень. Ему казалось, что даже он, хранитель, долго не бывший в Эдеме, получает от него силы. Мысли становились четче. Неопределенная размытость желаний исчезала, растворяясь в ясности и красоте прямого пути.
– Помогите Дафне, Троил! Поручитесь за нее! Поручительство света очистит ее от яда, которым была пропитана флейта, – попросил он.
Троил прищурился. Казалось, он взвешивает слова Эссиорха на незримых весах.
– Переводить ослов в идиотов – одно удовольствие. Надо только запомнить, что два осла равны одному идиоту. А вот в кретинов сложно. Получается большой остаток, – сказал он.
– О чем это вы? – растерялся Эссиорх.
– О мраке. Там не ослы сидят. Что скажет мрак, если Даф вновь обретет дар? «С какой радости, скажет мрак, свет помогает изгнаннице?»
– Но мы не можем бросить Дафну без маголодий, без крыльев! Как она будет помогать Буслаеву, особенно теперь, когда он в таком положении, что каждую минуту может скатиться во мрак? – настаивал Эссиорх.
Троил снова задумался. Заметно было, что он колеблется.
– Передай Дафне гребень, Эссиорх. Скажи, что свет за нее поручится, но не сейчас, а позже, когда у мрака не будет времени этому удивляться. Ступай! – сказал он.
Обнадеженный Эссиорх пожал Троилу руку – сухая, крепкая, деловитая ладонь – и хотел выйти.