Первый и последний чародей

Хенди Барб

— Значит, его прикосновения так же опасны, как и прикосновения Сау‘илахка, если он воплотится? — спросила она.

— Опаснее, — поправил Гассан. — Даже не касаясь, он может воздействовать на разум жертв.

— Нам нужно рассказать Магьер.

— Я уверен, она убедилась в этом сама.

Винн уверена не была. Гассан чересчур многое скрывал, пока его не прижали, вынудив поделиться.

— Если Халиде нужно питаться, подобно другим мертвецам, — не сдавалась она, — как тебе и твоим людям столько лет удавалось удерживать его взаперти?

— Он

был заперт в специально сконструированном и подготовленном медном саркофаге.

— А что насчет его жизненных потребностей? — вопросил Чейн.

Вопрос застал Винн врасплох. Раньше она об этом не задумывалась.

— Если ты знал, как прихлопнуть его, но не делал этого, — продолжил Чейн, — то как же ему так долго удавалось оставаться в сознании и поддерживать свое существование?

Винн хотелось узнать, что за ужасы таились за этим. Ей было ясно одно, что у предместников секты был лишь один способ возродить чародейство.

Они вытягивали секреты чародейства из Халиды.

Как призрак выжил, если так долго находился в ловушке? Мертвецы не погибают от недостатка пищи, по крайней мере не те, с кем сталкивалась Винн. Они иссыхают и погружаются в сон пока полностью не обратятся в прах, и невозможно понять как последнее может произойти с нежитью, вообще не обладающей плотью. Не поддерживая жизнь Халида был бы бесполезен для Гассана и его сподвижников.

Гассан молча смотрел на Чейна.

— У вас есть все необходимые сведения и вам еще многое предстоит сделать. Солнечный свет убьет его, как и любую нежить, если только он не вселится в кого-нибудь. Изгнать Халиду из тела — вот на чем вам — нам — нужно сейчас сосредоточиться.

Винн сглотнула внезапно вставший в горле комок. Не последовавший ответ на вопрос Чейна оставлял место воображению. Ранее этим вечером их задача казалась пугающей, сейчас же она казалась еще и двусмысленной. В их плане Винн рассматривала Чейна и Магьер как двух настоящих охотников, тогда как все остальные выступят в роли поддержки и защиты. Однако она понимала, что сама может сыграть решающую роль, если что-то пойдет не так.

Что, если они не смогут поймать и удержать Халиду до рассвета?

Что, если он покинет плоть до наступления зари?

Есть лишь один выход: солнечный свет в темное время.

И есть только один способ такое устроить: солнечным кристаллом, который Гассан сделал для нее. Это последняя линия защиты для того, чтобы воспрепятствовать Халиде в обретении нового вместилища. Винн подняла голову.

Темные глаза Гассана были прикованы к ней. Было ли все, что сейчас происходит причиной тому, почему он так охотно сделал для нее этот кристалл? Или это как-то связано с тем, что Халиду держали в заточении?

— Вам ясно? — решительно спросил он.

Увы, и да и нет.

— Давайте вернемся, — прибавил он, не дожидаясь от нее ответа. — Завтра мы начнем и положим этому конец.

Как только Гассан поднялся, Чейн и Тень последовали за ним, однако Винн не спешила.

Падший домин

сделал солнечный кристалл. Будет разумно предположить, что секта сделала бы такой же, чтобы при необходимости расправиться с призраком. Но все они погибли, потому что его не было рядом, и Халида вырвался на свободу, разделавшись с остальными.

Как это случилось?

* * *

На следующий день, ближе к вечеру, принц Оуньял'ам сидел на помосте в увенчанном огромным куполом зале, расположенном на верхнем этаже императорского замка. Прожив всю свою жизнь в диковинном дворце, он почти перестал замечать замысловатый мозаичный пол.

Гладкие очертания цветного мрамора складывались в петляющий, закручивающийся узор, соединяющийся в шаге от помоста, что в диаметре составлял три ярда. Весь зал был залит лучами солнечного света, проникающего через такие же мозаичные стекла купола и искрившегося всеми оттенками. Четверо имперских гвардейцев стояли по стойке смирно, в каждом углу огромной комнаты, а двое его личных охранников, Фарид и Иса, стояли прямо за ним.

Это последнее место, где Оуньял'аму хотелось бы находиться.

Раз в месяц императорскому суду разрешалось проводить публичные аудиенции, позволявшие простым гражданам обращаться с прошениями и просьбами о решении разногласий. Теперь, когда его отцу "нездоровилось", Оуньял'ам должен был занять место императора на этих слушаниях. В принципе, он не возражал.

Он был рад быть полезным и служить своему народу, перед которым он так редко представал лично. Он никогда не осмеливался говорить такое вслух, но он верил — знал — что был куда более справедливым судьей в отличие от своего отца, и, вне всякого сомнения, был гораздо справедливее А'Ямина.

Но сегодня он был глубоко озабочен.

Пленников, которых он помог освободить, так и не поймали. Если советник А'Ямин и обнаружил какую-то зацепку к причастности принца к побегу, то ничего не сказал. Командир Харит оправился после нападения в темницах и без промедлений оцепил весь город.

Оуньял'ам сделал все возможное чтобы помочь Гассану, поручив командующему сосредоточить имперскую и городскую гвардию на поисках во внешних районах города и на всех выходах, сославшись на то, что сбежавшие пленники отчаянно захотят выбраться. И после согласования с командующим, он позаботился о том, чтобы на императорскую гвардию были возложены и иные дополнительные служебные обязанности, связанные с усилением защиты дворца.

В действительности, ему нужно было рассредоточить силы как имперской, так и городской гвардии, чтобы предоставить Гассану свободу действий, пока не стало слишком поздно. И до сих пор он не слышал ни слова от домина.

Дважды он подумывал о том, чтобы самому связаться с ним, но боялся, что тем самым, сможет помешать решительным действиям. Лучше подождать, когда Гассан выйдет на связь, и найти какой-нибудь предлог ненадолго уединиться.

Оуньял'ам обвел задумчивым взглядом комнату.