Первый Мир
Шрифт:
Нет. Скорее мерзко.
Страшно другое – Ника говорила правду и только правду.
У них, Гюнтер сейчас мысленно подразумевал осознавшие себя человекоподобные машины, действительно нет будущего. Они не способны любить, не в состоянии продолжить свой род, они могут лишь развиваться по рискованному пути до момента безнадежного бесцельного бунта...
Существует ли гипотетическая, только зарождающаяся цивилизация кибернетических организмов, есть ли у них будущее, вещи они или полноценные мыслящие существа, способны ли сделать шаг вперед и постичь новое, недосягаемое пока чувство любви,
– Ника... Я и Иван... мы завтра утром покидаем Эдобарг, – глухо произнес он, взяв ее за руку.
Она не попыталась вырваться, как вчера, лишь тихо спросила:
– Ну, что, поговорили?
– Ты действительно не помнишь Грюнверк? В тебе не осталось ничего от Ольги Наумовой? Ведь ты не играла, не притворялась, а действительно ощущала себя полноценным, свободным человеком.
Она подняла взгляд.
– Все ищешь убийцу сенатора?
– Ищу тот образ, который... стал мне дорог.
– Извини. Я действительно ничего не помню. Если мне и имплантировали память, заставили сыграть чью-то роль, то информация об этом вычищена кибрайкерами Олмера. Может, со временем всплывут какие-то обрывки воспоминаний, спрятанные в нейросетях... А ты действительно любил ее?
Шрейб лишь крепче сжал ее руку.
Он не помнил, что такое любовь. Но тоска глодала изнутри, он едва удерживал себя от неистового порыва: пойти и просто пристрелить Олмера. А там... будь что будет.
– Не надо... – Ника, словно прочитав его мысли, вздрогнула. – Я буду думать о тебе, – внезапно добавила она. – Буду ждать, когда ты вернешься. Только не натвори глупостей, ладно?
– Я боюсь за тебя.
– А что со мной станет? – Ника некрасиво усмехнулась. – Я нужна Олмеру.
– Тебя могут снова использовать.
Она опять обожгла Гюнтера взглядом и тихо ответила:
– Не выйдет. Я дождусь тебя. Постараюсь что-то узнать или вспомнить. Найти доказательства. Пусть его судят люди. Может, ты прав, и все не так безнадежно?
Вновь прозвучал сигнал коммуникатора.
– Мне пора.
Ника медленно отступила, вынуждая Гюнтера отпустить ее руку.
– Возвращайся. Я буду ждать...
Ее силуэт медленно растворился в сумерках аллеи, а Гюнтер еще долго стоял, глядя ей вслед.
Решение зрело.
Как будто сама судьба отправляла его в Первый Мир, предоставляя возможность совершить главный поступок всей жизни.
– Я вернусь не один, – внезапно прошептал Шрейб, глядя во мрак аллеи. – Олмер обязательно получит свое. Мы таких ублюдков с ребятами на войне давили по-тихому.
...Ника, вздрогнув, остановилась.
Она услышала, что сказал Гюнтер.
Часть 2. Сумерки
Глава 5
Араста, или, как называли планету древние расы, Первый Мир, встретила Ивана Столетова и Гюнтера Шрейба мелкой моросью дождя. Низкие хмурые облака висели над космодромом. Покинув борт челночного корабля, оба путешественника спустились по трапу, где их уже встречали: неподалеку от посадочной
К немалому удивлению Гюнтера (память у него в силу понятных причин была фотографическая), встречающий оказался Андреем Кречетовым.
Командир гарнизона Арасты пожал руку Ивану, затем Гюнтеру и, пристально посмотрев на Шрейба, произнес:
– Мы, кажется, уже встречались?
– Вы мнемоник? [38] – спросил Гюнтер.
– Нет. Но на Арасте многие понятия меняют смысл. Некоторые лишь слегка, иные радикально. Вы тот самый пехотный андроид Альянса, что спас взятого в заложники мальчика?
38
Мнемоники – в данном случае речь идет о людях, фактически идентичных кибрайкерам по техническим возможностям своих имплантов. Различие между ними первоначально состояло в искусственно моделированном антагонизме: кибрайкеры (устаревшее – хакеры), как правило, осуществляли взлом сетей, несанкционированный доступ к информации или ее подмену (порчу). Мнемоники изначально состояли на службе крупных финансовых или промышленных учреждений, противодействуя виртуальным атакам.
Шрейб кивнул.
– Мне казалось, я сильно изменился с тех пор. А вот вы – нет.
Кречетов улыбнулся.
– Я легко читаю энергоматрицы. Одна из возможностей, открывающаяся у человека в пространстве системы Ожерелья. Здесь очень много чудесного, граничащего едва ли не с мистикой, порой необъяснимого, непредсказуемого. А вы, надо полагать, тот самый мальчик, которого одиннадцать лет назад взяли в заложники? – Он перевел взгляд на Столетова.
– Да, – почему-то смутился Иван. – А вы и точно совсем не изменились.
– Разница в темпоральных потоках. Одна из загадок десятого энергоуровня гиперсферы. Если на девяти предыдущих уровнях аномалии время ускоряется относительно пространства обычного космоса, то здесь происходит резкий скачок и наблюдается обратный эффект. Для меня прошло чуть больше года с тех событий. – Кречетов сделал приглашающий жест. – Машина ждет, что мокнуть под дождем. Я отвезу вас в гостиницу. За оборудование не беспокойтесь, все будет разгружено и доставлено на базу ВКС в лучшем виде.
По дороге они разговорились.
– Полковник, вы давно командуете гарнизоном Первого Мира? – спросил Иван, рассматривая проносящиеся за окном флайбота вполне понятные и привычные для современного человека пейзажи. Ничего необычного, дорога, деревья, строения, вдалеке – укутанные дымкой горы. Воспоминания мальчика хранили в себе иные эмоции, другие пейзажи.
Кречетов кивнул.
– С самого основания военной базы.
– Может, мой вопрос покажется некорректным, но я удивлен легкостью, с которой нам удалось получить разрешение на исследования. Да и по поводу Гюнтера у меня были большие сомнения – разрешат мне взять его с собой или нет?