Первый особого назначения
Шрифт:
Каждый день по нескольку раз дежурные растолковывали многочисленным посетителям, что мастер болен. Причем больше всего возмущало ребят то, что посетители все до единого оказывались какими-то бессердечными. «Болен?» — спрашивали они с удивлением, словно Гриша не имел никакого права болеть, раз у кого-то испортилась электроплитка или прохудилась кастрюля. Шефы и не подозревали, что мастер все-таки работает. А он работал. Работал по ночам, тщательно занавешивая окошко.
Рамка для стенной газеты, починенная
— Ладно, — сказал Степка. — Подождем, пока Андрей придет. А сейчас давайте дальше работать.
Но не успели ребята снова взяться за топоры и пилы, как рядом раздался насмешливый возглас:
— Видал, Севка? Вот работнички! Команда мастеров класса «мягкий знак».
Возле ворот стояли и смотрели на ребят Севка Гусаков и Лешка Хворин. Лешка хохотал, а Севка стоял молча, и только губы его кривились в презрительной усмешке.
— Смотри, смотри, Севка, — не унимался Хворин, показывая на Пончика, стоявшего со своим сантиметром в руках. — Это у них портной. Доски иголкой будет сшивать.
Было ясно, что ребята пришли, как обычно, чтобы вызвать из дома Гошку.
— Эх, жалко Андрея нет, — прошептал Женька. — Он бы им ответил.
— Ладно, не обращай внимания, — хмуро сказал Степка. — Давайте, ребята, работать. — И он с остервенением вонзил лопату в землю, словно вместо земли перед ним были ненавистные рожи Гошкиных приятелей.
— Лесопилка на дому, — продолжал издеваться Лешка. — Ну и столяры собрались!..
— Сам бы попробовал! — не выдержав, ответил Женька. — Вот бы мы тогда посмеялись.
— Тебя-то могу поучить, — сказал Лешка, внезапно перестав смеяться.
Он вразвалку двинулся к ребятам. Степке в словах его и в движениях почудилась угроза. Наверно, никто не ждал от Гошкиных приятелей ничего хорошего. Все молча глядели на приближающегося Лешку. Мишка Кутырин засопел и насупился. Ростом он был почти с самого Хворина и, вероятно, приготовился стать на защиту Женьки. Однако заступаться ни за кого не пришлось. Подойдя к Косте, Лешка посмотрел на доску, презрительно сплюнул и потянулся к рубанку.
— Ну-ка, дай.
Это прозвучало хоть и грубовато, но дружелюбно. Мишка успокоился и перестал сопеть. Ребята подступили поближе и стали с любопытством смотреть, как Лешка потрогал пальцем лезвие рубанка, как постукал молотком по стальной пластине, как он примерился и ловко начал строгать. «Вж-ж… фр-р-р…», «Вж-ж… фр-р» — зажужжало и зафыркало у него в руках. Желтая стружка, закрученная, как поросячьи хвостики, поползла на траву. Хворин и правда строгал умело.
— Здо-орово!.. — протянул Пончик.
Эта похвала, очевидно, пришлась Лешке по душе.
— А ты думал! — произнес он самодовольно. — У меня отец столяр. Я к этому приучен.
Он гладко обстругал доску сверху, с боков и с удовольствием оглядел ее, наклонив голову чуть-чуть набок. Потом взглянул на ребят, и Степка увидел, что глаза его, всегда тусклые и сонные, сейчас блестят.
— Ну что? Видал? — спросил он у Кости. — А ну давай тащи другую.
Севка Гусаков давно уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Увидав, как Олег и Мишка с готовностью положили перед приятелем еще одну доску, он крикнул:
— Хватит тебе, Лешка, ерундой-то заниматься!
Но Хворин даже не посмотрел на него, а только сказал:
— Обожди! Еще одну!
Он снова примерился. Рубанок на мгновение повис над доской, словно выбирая удобное место, куда бы опуститься… И в этот миг во двор вбежала запыхавшаяся Оля. Лицо ее было красно от быстрого бега. Марлевая повязка болталась на шее.
— Ребята! — закричала она задыхаясь. — Степка, Таня! Скорее! Надо доктора позвать! Грише плохо!
Глава десятая
Совсем не обязательно было мчаться к Грише целой толпой. Но бывает так, что рассудок отстает от ног. Только секунду Степка стоял в оцепенении и смотрел на трясущиеся Олины губы, а потом, сорвавшись, бросился прочь со двора. За ним, побросав инструменты, кинулись Таня, Женька, Костя, Мишка и Олег. Оля тоже побежала. И во дворе, возле наваленных грудой досок, возле вырытых ямок и недоумевающего Лешки остались Севка, Кузя и Пончик.
Лишь на улице, опомнившись, Степка остановился.
— Костя, — сказал он. — Ты беги с Олей в поликлинику. А мы — к Грише…
Гвоздев кивнул и пустился в противоположную сторону. Оля едва поспевала за ним. Степка, Таня Женька, Мишка и Олег побежали дальше.
По дороге Оля на бегу рассказала Косте, что произошло. Она варила суп, когда Гриша встал и начал чинить электрический утюг.
— Там такая змейка в утюге, как белый червяк, вся длинная и такими кольчиками, кольчиками… Я ему говорю, чтобы ложился, а он не слушается… Только смеется. А потом… Ой, Костя!.. Потом он потянулся к полочке — щипцы достать…
— Какие щипцы?
— Ну, такие черные, большие… Плоскозубцы…
— Плоскогубцы.
— Ну, плоскогубцы. Он их взял… И вдруг как схватится за сердце! И упал!.. Я его еле до кровати дотащила…
Пока Оля и Костя мчались к поликлинике, «шефы» толпой ворвались в каморку глухонемого мастера и только тут отдышались. Степка, пройдя на цыпочках, осторожно заглянул за фанерную перегородку. Гриша лежал на койке и тяжело дышал. Ворот рубахи на его груди был надорван. И, может быть, впервые Степка только сейчас почувствовал, как душно здесь, в этой тесной узенькой комнатушке.