Первый особого назначения
Шрифт:
Две маленькие бесшумные тени выскользнули из дверей и, пробежав немного вдоль домов, снова спрятались в пустом подъезде.
Так, крадучись, вбегая в подъезды и подворотни, Степка и Таня дошли следом за иностранными туристами до ворот дома номер двадцать…
Здесь барон и его спутник остановились. Ребята едва успели юркнуть в парадное. Не спрячься они так поспешно, барон, который оглянулся и внимательно осмотрел пустынную улицу, непременно увидел бы их.
Оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, фон Гольц кивнул своему спутнику, и они скрылись в воротах дома.
Сердце
— Не боишься? — шепотом спросил он у Тани.
Та мотнула головой.
— Пошли, — шепотом позвал он.
Ребята пересекли улицу и с опаской заглянули во двор Вовкиного двора. Двор был пуст.
— Степа, — тихо произнесла Таня. — Степа!.. Может быть, мы лучше подождем? Давай не будем лезть в эти подвалы…
— Что ты! А если они найдут сокровища и куда-нибудь их перепрячут? Нет, Таня, надо идти.
Что скрывать! Степке и самому было страшно, когда они с Таней спускались по каменным ступеням в черную глубину подземелья. Таня, держась за его руку, шла позади. И он чувствовал, как у нее дрожат пальцы. Он уже подумал, что, может быть, и правда лучше подождать возвращения иностранцев здесь, во дворе. Но в тот же миг увидел вдали, в коридоре слабый огонек. Нет, надо идти, идти вперед. Ведь барон мог знать и другой выход из подземелья! И, сильнее сжав Танину руку, он повел ее за собой.
Луч света впереди качнулся, и барон что-то сердито произнес по-немецки.
— Он говорит, что тут камень, — прошептала Таня в Степкино ухо.
Степка прекрасно знал этот камень, острым углом выступивший из пола, словно приподнятый вспучившейся под ним землей. Наверно, барон споткнулся о него. Степка и сам не раз спотыкался. Он помнил, что от этого камня коридор сворачивает вправо.
Хотя ребята много раз лазили в подземные коридоры, они никогда еще не заходили в боковые ходы, узкие и тесные, с низкими потолками: боялись заблудиться. А барон уверенно свернул в один из боковых коридоров. За ним, не отставая ни на шаг, повернул и его спутник. Должно быть, им трудно было идти по такому узкому коридору, потому что когда Степка и Таня заглянули в освещенный боковой ход, то очутились чуть ли не в двух шагах от туристов. Степка отпрянул назад.
— Хирхер! — донесся до него глухой голос фон Гольца. — Унд етц нах линкс. — И Степка вспомнил, что «хирхер» — это значит «сюда», а «нах линкс» — «налево».
Он снова заглянул в узенький коридор. Свет фонаря виднелся справа, за каменным выступом. Наверно, там иностранцы опять повернули в боковой ход. Степке и Тане, конечно, легче было пробираться по узкому коридорчику, чем двум взрослым людям, один из которых к тому же был высок. Они без шума проскользнули к выступу, за которым скрылись туристы, и очутились перед входом в еще один коридор, оказавшийся более широким: по нему свободно можно было пройти рядом. Слабеющий, удаляющийся, словно угасающий, луч был виден теперь слева, в проходе, косо уходившем куда-то вниз.
Впереди снова прозвучал голос барона:
— Хир! — коротко произнес он.
— Здесь… — чуть слышно шепнула Таня.
Боясь дышать, ребята двинулись вперед. Они ступали так осторожно, словно каменный пол мог расступиться перед ними.
Слева, откуда лился рассеянный свет, в каменных плитах торчали ржавые петли. Наверно, здесь когда-то была дверь. Оттуда доносилось какое-то поскрипывание и невнятное бормотание барона. Заглянув за каменный выступ, Степка увидел небольшую пещеру с мокрыми зелеными стенами. Спутник барона, сидя на корточках, торопливо ковырял ножом землю. Фон Гольц держал фонарь.
Несколько раз нож со скрипом скользнул по камню. Наконец, очистив камень от слоя крепкой слежавшейся земли, спутник фон Гольца выпрямился и сказал:
— Хельфен зи мир.
И Таня перевела:
— Говорит: «помогите мне».
Отвалив каменную плиту, барон и незнакомец склонились над открывшимся квадратным отверстием, а затем оба разом запустили туда руки. Часто, прерывисто дыша, они шарили в черном углублении, и с каждой секундой лицо барона становилось все напряженнее.
— Цум тойфель! — вдруг пробормотал он. — Хир ист нихтс да…
— Говорит, что там ничего нет, — прошептала Таня.
— Нихтс, — отозвался другой и взглянул на барона с насмешкой.
Даже при свете фонаря было видно, как побледнел фон Гольц. Руки его тряслись. Гладкие седые волосы были растрепаны.
— Хир дер ганг… — бормотал он, уткнувшись в крохотный листок бумаги. — Хир ди тюр… Вир зинд рихтиг геганген…
— Он говорит, что шли правильно, — переводила Таня.
Вдруг сообщник барона насторожился. Должно быть, слух у него был очень тонкий, и он услышал перешептывание ребят. Он предостерегающе поднял руку и что-то сказал. Таня рванула Степку за руку и втянула в узкую щель справа. В тот же миг луч фонаря обшарил коридор, где они только что стояли. Степка почувствовал на своих губах холодную, чуть вздрагивающую Танину ладонь. И понял, что турист услышал их шепот.
Луч света скользнул по стенам, по полу, даже по потолку. Таня и Степка замерли, прижавшись друг к другу. Затем свет стал ослабевать, и у ребят одновременно вырвался короткий облегченный вздох. Потом до их слуха снова донеслись голоса.
— Заген зи, Фридрих, — говорил спутник фон Гольца. — Конте ир таубшту — мер нихт аллес аузграбен унд ан айне андере штеле траген?
Таня теперь переводила в самое Степкино ухо, так тихо, что не только фон Гольц или его сообщник, но и сам Степка едва слышал ее:
— Он думает, что Гриша все выкопал и куда-нибудь перепрятал. А тот отвечает, что у него не было плана… А теперь он говорит, что его отец старый болван… Он говорит, что его отец, наверно, думал, что большевики станут ждать… Он говорит, что, может быть, весь этот город выстроен на его бриллианты…