Первый судья Лабиринта
Шрифт:
— А можно? — осторожно спросила Светка.
— Можно. Но — надо ли? Это ведь защитная реакция.
— А как-нибудь по-другому защитить нельзя? — взмолилась Света.
— Можно, — снова ответил Андрей. — В паутину полезем или локально?
— Чего? — спросила она. Ну я ведь просил!
— Ах, да. Ничего, все нормально, сейчас.
Он снова поднял руки к ее голове. И на этот раз стал совершать такие движения, будто вытягивает нитку из клубка. Я сразу почему-то вспомнил маму. Когда мне было лет четырнадцать, а Кириллу — восемь, он притащил откуда-то
Вот то же самое делал сейчас Андрей. Он быстро закончил «прясть» над Светиным лбом, потом принялся «сучить нити» над грудью. А Светка, до сих пор кашляющая почти без перерыва, наконец перестала. Я устал стоять и присел прямо на ковер, не отрывая взгляда от пальцев Андрея. На этот раз он «распутывал нитки» довольно долго, а я все смотрел, как завороженный, и вдруг увидел…
Они стали проявляться. Сначала прозрачные, а потом — совсем настоящие, тонкие и блестящие, как медные проволочки. Я не понимал, откуда они начинаются и куда уходят, видел лишь их переплетения в пальцах Андрея, который без устали распутывал, распутывал, распутывал… И вот уже почти закончил.
— А почему они красные? — спросил я, с трудом веря своим глазам.
— Потому что воспаленные.
Андрей вытянул последнюю ниточку и вдруг резко обернулся.
— Что, подожди? — с радостным изумлением спросил он. — Ты их видишь? Правда, видишь аксели?
Светка уставилась на меня, как на какое-нибудь ископаемое.
— Я видел красные нитки, — пожал я плечами. Будто я знаю эти его аксели!
— Да, это и есть они. Распутанные узлы.
Андрей качал головой и пожирал меня глазами.
— С ума сойти, Стас! Никто не видит эти нити. Одна Рита их видела. Весь народ — и в академии, и на работе — только чувствуют. В худшем случае — тепло, в лучшем — осязают, как будто… песчинки пересыпают или правда вязание распускают, как на занятиях учили.
— А ты? — спросила Света.
— А я… всегда только песок. Покалывание. А то, что они красные, знаю лишь из учебника.
Андрей улыбнулся своим фирменным смайлом.
— А у меня, по-моему, все прошло, — осторожно, словно прислушиваясь к себе, сказала Света.
— Не все, конечно. Еще сутки бронхиальное дерево будет приходить в норму. И если ты ему поможешь — ингаляцию сделаешь пару раз или попьешь фиалку — а лучше сосновые почки, — будешь молодец. Но главное — курить не надо. Обещаешь?
— Да, — с удивлением сказала новоизлеченная, поднимаясь с дивана. — Андрюша, спасибо!
Ну, вот он уже и «Андрюша»! Авиценна наших дней!
Однако сердиться на него я не мог. Ведь он вылечил мою… Мою?
— Ой, что-то Катьки давно не слышно, — забеспокоилась тут Света, и мы вдвоем отправились на розыски. Андрей остался в комнате, похоже, он устал.
…А в зале в кресле перед телевизором безмятежно дрых ребенок. Спящего, мы и отнесли его в кровать.
Светке явно полегчало, порхала, как бабочка. Потащила нас в «зал», усадила на диван, потом понеслась на кухню ставить чайник. Мое «ты что делаешь, прекрати немедленно» и Андреево «ты еще не совсем здорова, лучше бы полежать» просто проигнорировала. Пыталась накормить нас нашей же дыней, а еще вытащила ликер, шоколадку и что-то такое воздушно-белое, забыл, как называется, но вкусное неимоверно. Когда же на горизонте замаячил пирог и какие-то, одним уже запахом вызывающие слюнотечение котлеты, я поймал себя на мысли, что в последнее время прихожу к знакомым исключительно есть. Честное слово, стыдно. Надо прекращать эту нелепую традицию. Андрей тоже отбивался как мог, давая самые страшные клятвы, что «только час назад, очень сытно и плотно»… Ну и так далее.
Молоко Светка отказывалась пить наотрез.
— Не хочу, не хочу, не буду! А мед вообще терпеть не могу.
— Надо! Пей, я сказал!
Я препирался с ней больше в шутку. Особо настаивать не стал бы: взрослый же человек. Просто приятно было о ней заботиться. Она бегала от меня вокруг импровизированного стола из трех табуреток, за которым мы только что ели эту дыню с ликером. А я якобы пытался влить в нее собственноручно намешанное питье. Топали и почти кричали. Как мы не разбудили Катьку, спящую в соседней комнате! Наконец, плюнув на целительство, я поставил эту чашку и хотел было уже схватить предмет моих мечтаний за руки, как тут…
— Света. Выпей.
Андрей сказал это без всякого нажима и гораздо тише, чем мы с ней только что вопили. Странно, что вообще услышали. А еще он на нее посмотрел. Я не могу объяснить как. Вовсе и не властно даже. Только она вдруг остановилась, опустила глаза, взяла и выпила. Молча. Е…
Убью на фиг. Зарежу обоих.
А потом он, так же играючи, отправил ее спать. А мы засобирались домой.
ГЛАВА 12
Друг детства
Как только вышли за дверь, я в буквальном смысле припер его к стене.
— Андрей, стой! Объясни, что происходит! Вчера я получил из-за тебя по морде!
Я рассказал ему про инцидент в метро. Потом про липовый звонок. Андрей слушал очень внимательно.
— Ты от телефона избавился?
— Он же казенный! И на связи с офисом надо быть. Хотя с завтрашнего дня я в отпуске…
— Тогда я отрублюсь, на всякий случай.
Андрей извлек сим-карту и батарейки и сунул все во внутренний карман пиджака.
— Зачем? Что это даст?
— Полезли, поговорим. — Андрей ухватился за перекладину лестницы на чердак и стал быстро взбираться.
И о чем же мы будем разговаривать, интересно?
— А ты меня с крыши не сбросишь? — проявил я детскую непосредственность.
Андрей промахнулся мимо перекладины и чуть не упал. Поймав равновесие, он с удивлением взглянул на меня сверху вниз.
— Стас, ты что… Ты думаешь, это я?!
Я ничего не отвечал, только смотрел ему в глаза. Я не знаю, не знаю, что мне думать!!!