Первый свиток. Император

Логинов Анатолий Анатольевич

Утром же, когда обе армии строились для боя, Красс приказал поставить «бунтовщиков» в первые ряды и обязательно в центре построения. А за центром на удобном холме, с которого обозревалось все поле битвы, расположилась ставка Красса. Которая, если вспомнить предыдущие бои Спартака, должна была притянуть его главный удар.

Две огромные армии, численностью около тридцати трех тысяч в войсках восставших рабов и двадцать пять тысяч римлян, построились на равнине друг против друга, похожие, словно близнецы-братья. Только вместо орлов сигниферы* восставших несли на древках изображения фригийского колпака. А еще разнообразие щитов у восставших делало их строй более пестрым.

* сигнифер — римский знаменосец,

несший эмблему когорты, манипула, центурии.

По статусу соответствует примерно

современному младшему офицеру

Битва началась с традиционной перестрелки вышедшей перед линиями войск легкой пехоты — лучников и пращников. Но вместо

обычного длительного обмена залпами лучники успели выпустить не более пары — тройки стрел, пращники вообще по одной, редко — второй пуле. После чего легковооруженные воины были смяты, разбросаны и растоптаны атакующими бешеной лавиной гладиаторскими легионами. В нескольких десятках шагов рабы, идущие быстрым шагом, на ходу дружно взмахнули руками. Навстречу друг другу полетели метаемые твердой рукой пилумы. Они ударили в строй стремящихся уплотнить ряды римлян и бегущих в атаку рабов. Некоторые попадали в неудачливых бойцов, раня и убивая, другие застревали в щитах. Но даже скинуть их времени не хватило, с громкими боевыми кличами и грохотом передовые шеренги столкнулись. На землю, обильно поливая ее кровью, рухнули убитые и раненые. Римский строй не смог сдержать яростного натиска восставших и начал медленно отступать. Тяжелее всего пришлось центру, в который ударил отборный, хорошо вооруженный легион восставших. Здесь рабы пробили брешь в первых рядах римских войск. И сразу в этот разрыв устремилась конница восставших во главе со Спартаком, которая теперь вместе с тяжелой пехотой раскалывала римский фронт на две части. Спартак, сметая и круша все на своем пути, стремился к знамени Красса, желая лично сразиться с командующим римлян. Второй ряд когорт также не смог сдержать атакующего порыва восставших. Под ударами фракийца уже пали два центуриона, а сам он оказался совсем рядом с со стоящим на холме серебряным орлом Красса. Казалось, еще небольшое усилие и атакующие окончательно прорвут фронт римских легионов. А затем обратят их в бегство и добьют.

Но тут Красс ввел в бой свои резервы. Заревели, перекрыв на время шум боя огромные трубы — тубы и в атаку устремилась римская конница. На правом фланге, отбрасывая слабый конный отряд восставших, ударил сводный отряд легионной конницы, под руководством легата Марка Муммия. На левом фланге вступили в бой основные силы конной вексилляции под командой военного трибуна Квинта Марция Руфа. Всадники быстро смяли слабые отряды конницы, оставленные Спартаком для прикрытия флангов, и принялись постепенно окружать пехоту восставших рабов. Но самый неожиданный и сильный удар Красс нанес прямо по атакующим центр римского войска главным силам Спартака. Заслышав рев туб, легионеры перед строем спартаковской конницы стали разбегаться в стороны. Обрадованные восставшие рванули вперед, к заветному орлу. Но на встречу им уже мчались две алы* отборных кавалеристов в доспехах, на могучих конях, также прикрытых защитой из кольчужной брони и кожи, и с длинными копьями — контосами**.

* ала — отряд конницы,

состоящий из 10 турм по 30–32 человека,

придававшийся в то время легиону.

**Контос — кавалерийское копье.

В данном случае —

не обычное для того времени копье,

а нечто вроде

копья польских «крылатых гусар»

Без обычных боевых кличей, молча, опустив копья наперевес и непривычно прямо сидя в высоких седлах, они таранили строй врага. До крайности скученные сотни восставших, в которых перемешались пешие и конные бойцы, вздрогнули от удара, словно крепостная стена от попадания камня из могучей баллисты. Под треск ломающихся копий, опрокидываясь на спину, громко, дико и страшно ржали кони и не менее громко орали люди, пронзенные копьями и растаптываемые копытами коней римских катафрактов. Одним из первых пал пронзенный копьем всадника Спартак. Бросившиеся назад ряды рабского войска послали впереди себя волну давки и криков о гибели Спартака и паники. Только что храбро бившиеся бойцы поддались панике. Тысячи и тысячи восставших разбегались в тщетной надежде спастись, бросая щиты и мечи, подгоняемые страхом и громким победоносным боевым кличем легионов похожим на рев урагана. Но практически всюду их встречали беспощадные мечи и копья преследующей конницы. Однако не все оказались столь нестойки и неблагоразумны. Почти треть войска, стоявшая в центре и на правом фланге, сумела пробить ряды легионной конницы и отступить к ближайшим холмам. Разделившись на четыре отряда, они отбивали атаки конницы и одновременно пытались пробить в кружащих вокруг холмов кавалерийских алах проход к горам. Там они, понимая, что гибель их ждет в любом случае, продержались до вечера. Но были атакованы подошедшими легионами и в жестокой схватке погибли. За исключением нескольких небольших отрядов, сумевших ускользнуть к горам в наступающих сумерках. Захватить в плен удалось не более трех тысяч…

Красс приказал отправить погоню с утра, для чего из лагеря ушла вся конница и наименее пострадавший Первый легион. Остальные же части начали сбор трофеев и тел на поле сражения. Чем сейчас и занимались под командой своих военных трибунов.

Благодаря этому молодой военный трибун Луций Кассий Лонгин получил возможность в спокойной обстановке обдумать все отмеченные им несоответствия с теми знаниями, что имелись у него об этом времени. Например, вспоминая о восстании Спартака, он был почему-то уверен, что рабы должны были разбить еще и войска каких-то консулов. Но консулы этого года, Луций Геллий Попликола

и Гней Корнелий Лентул, спокойно пребывали в Риме и отнюдь не спешили возглавить армию. Причем, что характерно, армию, состоящую из четырех легионов под номерами с первого по четвертый, хотя и возглавляемую проконсулом. Номерами, которые обычно носили только легионы, возглавляемые консулами. К этому следует добавить необычную для римской армии сводную кавалерийскую часть. Главное же, что удалось заметить Луцию, кавалеристы ездили не как все остальные конники, охлюпкой*. Нет, они пользовались седлами и стременами.

*охлюпкой — посадка на лошади при езде без стремян

Но ведь стремена появились, как ему казалось, только через несколько веков вперед после этой эпохи. Или все, чему его учили неверно, или он в этой эпохе точно не один. Потому что все остальные известные ему исторические факты точно совпадают с увиденным. Лучшие полководцы Рима воюют в Испании и Малой Азии, два разбитых восставшими рабами претора носят отдаленно знакомые имена Клавдий Пульхр и Публий Вариний. Рим практически точно соответствует запомнившимся со школы описаниям. Конечно, как и до остальных римлян, до него доходили слухи о странных торговых делах Марка Красса с покупкой коней и организацией конефермы. Но он не слишком об этом задумывался, как большинство граждан города привыкнув к некой экстравагантности олигарха. Ну, чем эти слухи отличались от слухов о покупке серебрянных рудников в Испании. В той самой Испании, где вовсю хозяйничали марианцы* под командованием Сертория. Которых никак не могли разбить уже несколько отправленных туда полководцев, включая недавно назначенного прославленного Гнея Помпея.

* Марианцы — участники римской гражданской войны

83–82 г. г. до н.э., сторонники умершего Гая Мария

и его последователей.

Противники сулланцев.

К 72 г. до н.э. (682 г. a . U . c .) проигравшие войну марианцы

продолжали удерживать Испанию

Так что эти рудники никак не могли попасть под управление Красса и их покупка, по мнению большинства, была лишь выкидыванием денег на ветер. Улыбнувшись, Луций вспомнил произошедший шесть лет назад случай. Соперники Красса, через некоего Плотина, как говорили — скрытого марианца, обвинили его и весталку* Лицинию в преступной связи. Действительно, Марк часто с ней встречался в городе, да и она не раз гостила у него в доме.

*Весталки — жрицы богини очага Весты.

Они должны были отказаться от брака

и соблюдать целомудрие,

в течение 30 лет выполняя

религиозные обряды в храме.

Считалось, что их служение является

залогом безопасности и благополучия Рима

Потеря невинности весталкой в Риме считалась ужасным святотатством и настоящей катастрофой, грозящей гражданам неисчислимыми бедствиями. Чтобы умилостивить богов, виновницу живой закапывали в землю. А ее любовника засекали насмерть розгами. Казалось, еще немного, и карьера самого богатого человека Рима закончиться, вместе с жизнью, самым печальным образом. Однако Марк Красс, который сам был неплохим адвокатом и не раз побеждал в судах, сумел себя защитить. Не нашлось ни одного свидетеля, показавшего, что Лициния и Красс оставались хотя бы недолгое время наедине. К тому же, Красс предъявил купчую на имение, принадлежавшее весталке, которое он сумел купить всего за двести тысяч сестерциев. При реальной цене как минимум втрое выше. Таким образом, он оправдал свои встречи со жрицей всего лишь корыстным стремлением. И выиграл дело. Его и Лицинию оправдали… а имение… И тут Луций Кассий Лонгин едва не повторил деяние знаменитого ученого Архимеда. Который, как известно, совершив открытие, потом бегал с криком: «Эврика*!» по Сиракузам. Но Лонгин сумел удержаться от столь бурных проявлений чувств, хотя и с трудом.

* Я нашел, греч.

А все потому, что он неожиданно вспомнил. Имение это, весьма неплохое, но расположенное в Кампании, в которой зародился мятеж рабов, Красс успел продать за несколько недель до разорения войсками Спартака. Причем продал за триста тысяч сестерциев, хотя при обычных условиях мог получить и больше. Словно Марк Лициний уверенно знал, пусть примерно, когда восставшие разобьют войска претора Клавдия Пульхра и начнут грабить окрестности. При этом, как помнил Луций, никто из ближнего круга Красса ничего подобного сделать не успел или не смог. Следовательно, решил Луций, вероятнее всего Красс и есть разыскиваемый им попаданец. Осталось только посмотреть, что он прикажет сделать с пленными рабами. Которых истинный Красс приказал распять на крестах вдоль дорог…

Смерть — только начало

Смерть — только начало.

675 год ab Urbe condita

Прошлое не изменить,

настоящее полно разочарований и утрат,

только в грядущем

мы можем найти утешение.

Марк Красс

В неведомых пространствах и временах. Диалог