Первый Ученик. В двух мирах
Шрифт:
– Двор? – ехидно прищурился мужик со шрамом.
– Двор, – кивнул Олаф в ответ.
Кое-кто поспешил покинуть корчму: назревала драка, и уставшие окрестные жители предпочли разойтись по домам. Впрочем, были и те, у кого предстоящее зрелище вызывало нездоровый интерес. Когда шестеро мужчин под пристальными взглядами посетителей молча вышли наружу, за ними юркнула фигура в чёрном. Она растворилась в ночи прежде, чем кто-нибудь успел обратить на неё внимание.
Олаф потянулся и вдохнул полной грудью. Стылый воздух настойчиво пах хвоей. Стоял исход зимы. По ночам она всё ещё тщилась вернуть свои утраченные позиции, но то были потуги раненого зверя, стремительно терявшего силу. Последние заморозки оседали инеем на
– Эй, хватит прохлаждаться!
Грубый голос пьяницы вернул анкиллирского капитана к реальности. Милевир и его дружки стояли поодаль. Задира со шрамом на щеке хрустнул костяшками пальцев и ринулся на Олафа.
– Да! Задай ему, Хеллас! – сипло прокричал кто-то из шумной компании.
Впрочем, потасовка оказалась недолгой. Олаф Тенкоррон, или Железный Молот, а именно под этим прозвищем его знали многие, в обычной жизни был довольно общителен и доброжелателен. Язык не поворачивался назвать его вспыльчивым, но тем опаснее был его гнев, взращиваемый до поры до времени перед тем, как выплеснуться наружу потоком брани и рукоприкладством. Он происходил из знатного рода Тенкорронов, стоявших у самых истоков Меледорского Кодекса. Матушка Олафа – Валерия Тенкоррон – до недавнего времени была Верховным Судьей Сантрума [4] . Многие его родственники и предки в своё время были выдающимися прокурорами, следователями и даже сенаторами. А вот отец капитана был послом далёкого северного народа криттов, который предпочёл остаться на юге, повинуясь зову сердца, и, в конце концов, взял в жёны анкиллирскую судью. Вскоре он обзавёлся славным крепким сыном, унаследовавшим выдающийся рост и силу своего родителя, а вместе с ними – буйный нрав и пристрастие к горячительным напиткам, от которого Олаф с переменным успехом пытался избавиться.
4
Сантрум – столица Меледора, одной из земель Анкиллира.
У Хелласа не было шансов: какое-то время мужчины обменивались осторожными выпадами, но поняв, что это предел для нетрезвого соперника, капитан решил заканчивать. Пара могучих ударов сделали своё дело, и пьянчуга повалился навзничь, не демонстрируя ни малейшего желания подняться на ноги.
– Ну, довольны? Можем расходиться? – невозмутимо осведомился Олаф, обведя бондаря и его товарищей пристальным взглядом.
Кто-то из прихвостней Милевира оттащил бессвязно бормочущего Хелласа прочь. Другой презрительно плюнул под ноги анкиллирскому капитану и воскликнул:
– Эх, братцы, чего мы этого скота боимся-то? Нас четверо, а он один. Ай да, наваляем ему, чтобы неповадно было земляков истязать! Он же из коршунов этих, из меледорской гвардии!
Этому кличу вняли все. Алкоголь ли говорил в отчаянных революционерах, или в глубине их душ и правда ютилась толика искренности, а может, и то, и другое в какой-то мере, но наблюдательный пьяница был прав: даже без Хелласа они могли легко справиться с Олафом вчетвером.
Капитан негромко выругался, стиснул зубы и приготовился к схватке. Теперь его дела обстояли худо. Анкиллирские революционеры накинулись на Олафа всем скопом. Они довольно уверенно повалили его на холодную землю и принялись одаривать немилосердными ударами тяжёлых сапог. Капитану удалось ухватить одного из нападавших за ногу и опрокинуть. Олаф зарычал, словно зверь, навалился на несчастного всем своим весом и, схватив его за волосы, больно стукнул пьяницу головой о рубочную колоду. Тот сразу притих.
– Пошли прочь! – проорал он, а после медленно, сгибаясь под непрекращающимся градом
В этот миг чей-то кулак врезался ему в челюсть. Тут же задний дворик корчмы поплыл у него перед глазами, а к горлу подступила тошнота.
– Давай, давай! Бей гада! – услышал капитан рядом, а затем в свете двух лун, беспристрастно взиравших на потасовку сверху, блеснуло лезвие ножа.
Но прежде, чем холодная сталь нашла свою цель, он услышал сдавленный крик нападавшего, и вдруг всё закончилось. Крики охваченных нездоровым ликованием мужчин, приглушённые удары, топот сапог и пыхтение – всё разом смолкло, а анкиллирские дебоширы как один уставились на незадачливого товарища, выхватившего нож. Его взгляд был преисполнен бессильной злобы: бедняга стоял, согнувшись, с заломленной за спину рукой. Некто в капюшоне удерживал брыкающегося анкиллирца в этой неудобной позе.
– Отпустили его и отошли к сараю, – голос неожиданного участника этой стычки, казалось, был лишён всяческих эмоций. Дебоширы не торопились. – Живо!
Фигура надавила на плечо своей жертвы, нож выпал из потной ладони на землю, и анкиллирцы отступили от могучего противника. Капитан с трудом стоял на ногах. Он не узнал своего внезапного спасителя и сделал пару шагов ему навстречу, но тут же споткнулся и упал на землю.
– Олаф! – Незнакомец пнул пьяницу ногой пониже спины, подбежал к капитану, взвалил его тяжёлую руку себе на плечо и помог ему подняться.
Только теперь анкиллирцу удалось разглядеть человека, поспешившего на помощь. А вернее – не человека, а сурта.
Краснокожий представитель этого немногочисленного и оттого почти легендарного племени воплощал в себе все черты, присущие его роду. Высокий лоб, густые брови и глаза жёлтого цвета, в которых лишь угадывались зрачки… На голове помимо чёрных, как смоль, волос имелись массивные рога, смотрящие назад, а копчик продолжался длинным красным хвостом. В стародавние времена этот удивительный народ появился из-за смешения крови людей и ужасных алаканов из огненного мира. Суртам, злобным по природе и нёсшим в себе проклятие рода, за эти века пришлось проделать немалый путь, чтобы избавиться от бремени прошлого и жить в мире с прочими народами Келефанора.
Одеяние неожиданного спасителя намекало на суровую, нелёгкую жизнь, которую он вёл в глуши. Под выцветшим плащом обнаружился кожаный доспех, потёртый от времени, но всё ещё надёжный. Два кинжала покоились в ножнах по бокам пояса. На груди в специальных креплениях хранились небольшие метательные ножи.
Анкиллирскому отставному капитану хватило одного мимолётного взгляда, чтобы узнать его. Олаф изменился в лице: его глаза сверкнули искрой нежданной радости. Он обхватил сурта могучими ручищами и стиснул его в объятиях.
– Фрейн, дружище! Вот уж счастливая встреча!
Сурт усмехнулся и похлопал товарища по плечу:
– И, кажется, своевременная. Я полагаю, тебе не помешает помощь. – С этими словами сурт обернулся к пьяным дебоширам, которые с появлением незнакомца утратили львиную долю своей решительности. – Давайте катитесь отсюда! – прикрикнул тот, кого анкиллирец назвал Фрейном, и сделал шаг навстречу компании.
– Да кто ты такой? – подозрительно прищурился один из них. – У нас дело к твоему знакомому, а не к тебе. Ступай-ка отсюда по-доброму, а то ведь мы можем и тебе рёбра пересчитать…
Его дружки не разделяли такого энтузиазма. Они с опаской поглядывали на увешанного оружием сурта и оценивали риски: шансы были явно не на их стороне.
– Пойдём, Диллан! Пошли отсюда, нечего на них время тратить! – попытался выдавить из себя пренебрежение Милевир. Получилось не очень: бондаря выдал сорвавшийся голос.
Диллан хмыкнул, от досады сжал скулы и поплёлся вслед за товарищами, которые один за другим уходили прочь и растворялись во мраке ночи, на прощание одаривая сурта с анкиллирцем недружелюбными взглядами.