Первый всадник
Шрифт:
Каким образом Киклайтеру удалось все организовать, было непонятно, но дареному коню в зубы не смотрят. Однажды Энни рискнула спросить... и получила в ответ лишь кривую ухмылку.
— Оказывается, у нас есть высокопоставленные покровители.
Да. Ясно, крюк на Копервик означает, что физикам-океанологам придется отказаться от пятидневного отдыха в Осло.
Конечно, ссора с физиками или командой корабля на пользу экспедиции не пойдет. Несмотря на обещанную премию, как только стало известно, что на Копервик едут за трупами,
Зануда в очках бубнил что-то про углы отражения и солнечную активность за Полярным кругом. Энни хватило бы терпения слушать эту дребедень хоть целые сутки, но, помимо прочего, она считала своим долгом следить за тем, чтобы ее руководитель не передрался со всеми окружающими. Киклайтер при желании бывал на редкость неприятным. Заметив, что темп, который тот отбивает ногой, все ускоряется, Энни внезапно сказала:
— Хорошо, мы все поняли.
Она постаралась говорить как можно более жизнерадостно, будто теледикторша, объявляющая рекламную паузу.
— Что, извините? — Зануда все еще не верил, что его посмели перебить.
— Видите ли... мы поняли, что нужно везде ходить в защитных очках. — Энни неумело изобразила зевок в надежде, что до мучителя дойдет скрытый смысл ее слов: «Здесь все только что сошли с трансатлантического рейса. Мы страшно устали».
Вместо того чтобы проявить сочувствие, зануда оскорбился. Энни нарушила неписаное правило: новичок не должен перебивать, когда его просвещает профессионал. Даже если новичком окажется прославленный ученый, от него требуется пусть не полное подчинение, но безоговорочная вежливость.
У Энни вырвался нервный смешок, но она не сдалась:
— Послушайте, меня-то не надо пугать снежной слепотой. Со мной она уже случалась.
— Неужели?!
— Да. На горнолыжном курорте. Я уронила очки с подъемника. — Боже! Не хватало только выставить себя полной дурой. — На самом верху я некоторое время вообще ничего не видела.
— Поймите, — ледяным тоном ответил физик после секундной паузы, — ваш опыт — ничто по сравнению с настоящей снежной слепотой. Я говорю не о краткосрочном нарушении ориентации, а о невыносимой, мучительной боли, как будто в глаза насыпали битого стекла. Можно лишиться зрения на несколько дней, если не недель.
На секунду воцарилась тишина — и снова по комнате разнеслась барабанная дробь, хотя и чуть медленнее.
— Мы поняли, — нетерпеливо заявил Киклайтер.
— Прекрасно. — Физик снял очки — вокруг его глаз остались красные круги — и потянулся к защитной маске. — Пункт пять. Когда температура падает ниже, чем...
— Извините, — вмешался Киклайтер, — это, разумеется, не мое дело, но разве вам не придется все это повторять, когда приедет корреспондент? Может, разумнее пока отложить инструктаж? Ведь ему зрение и прочее потребуется не меньше, чем нам.
— Какой еще корреспондент? — сверкнул глазами зануда, и Энни подумала: «Все. Он нас ненавидит».
— Некий Дейли...
Раздался стук в дверь, и, не дожидаясь приглашения, вошел тощий белесоватый человек, главный из физиков, как с трудом припомнила Энни.
— Марк, закончишь инструктаж на борту, — приказал он. — Надвигается сильный шторм. Капитан говорит, если не отплыть через пару часов, придется еще дня три тут сидеть.
— Отплываем? — переспросил Киклайтер. — Но...
— С этим к капитану, — отрезал океанолог. Насладившись произведенным эффектом, он объявил: — Двадцать минут на сборы — и на улицу! К гостинице подъедет автобус.
Физик Марк уже запихивал оборудование в огромную синюю сумку.
— А как же Фрэнк Дейли? — не выдержала Энни.
— Кто это такой? — переспросил Марк.
— Наш репортер, — объяснил Киклайтер.
— Мы же договорились! — воскликнула Энни. — Господи, ведь ему сюда через полмира лететь!
Марк выпрямился и с жизнерадостной улыбкой забросил сумку на плечо.
— Кто не успел, тот опоздал.
— Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, — буркнул Киклайтер. — Он нам нужен, как больной зуб.
Марк понимающе хмыкнул и вышел, а Энни задумалась. Есть ли предел иронии судьбы? Еще вчера утром пришлось смириться с мыслью, что от репортера не отвертеться. Теперь же, когда он прилетит в Мурманск, «Рекс мунди» будет уже в открытом море.
Полчаса спустя Энни стояла у ворот гостиницы, ожидая автобус. В теплом недвижном воздухе висела непонятная угроза, не способствовавшая хорошему настроению.
Попытки дозвониться до Дейли или хотя бы оставить ему сообщение, чтобы тот не приезжал, ни к чему не привели. Дозвониться куда-либо из России — дело непростое.
Температура поднялась до минус пяти градусов, пошел снег, и влажный ветер с моря закружил белые хлопья в дикой пляске.
Автобус благополучно привез ученых в порт, и Энни с трудом заставила себя подняться на хлипкий трап. Толстые веревки, служившие поручнями, обледенели. Когда она посмотрела вниз (дурочка!), то увидела лишь высокие черные волны. Энни замерла от испуга, но Киклайтер схватил ее за локоть и дотащил до палубы.
Там, в безопасности, они остановились, оперлись о борт и некоторое время задумчиво смотрели на пластиковые бутылки, бившиеся в волнах у бетонной дамбы.
— Мы на краю света, — внезапно сказал Киклайтер, мотнув головой в сторону города. — Так его назвали аборигены.
Энни вежливо кивнула, хотя все-таки решилась переспросить:
— Кого «его»?
— Мурманск. Это значит «край света». — Внезапно Киклайтер нахмурил брови и поправился: — Или «конец света». Я точно не помню.
— Вообще-то разные вещи, — заметила Энни.
Киклайтер медленно поднял руку, как будто прощаясь с кем-то на берегу.
— Ну вот, — сказал он в такт своим мыслям. — Бон вояж.