Пёс ниоткуда
Шрифт:
Стражник, попавший в девушку, умер быстро и легко. Я разнес его посохом в клочья, вложив всю ярость. Другие стражники, которые удивленно вертели головами еще секунду назад, оторопели, когда увидели это. Снова вскинули свои крюки… Я развернулся, выкрикивая Слово. То заветное, иногда выручавшее в беде. Подбросил посох, поймал его и плашмя ударил по земле…
Ярко-алая вспышка разломила воздух. Подхватив кончиком посоха зазмеившуюся алую полосу швырнул ее в стражников. И закрыл глаза, выискивая всех, кто сейчас целился в меня. Их мысли и образы. А потом дал команду.
Стало очень-очень тихо.
А потом в тишине раздался хруст ломаемых костей…
Алая полоса, широкой лентой опоясавшая стражников, в мгновение ока свернулась в тонкий жгут, в одно мгновение переломав всех, кого обхватила…
Я предупреждал, стражники.
Склонился над девушкой, которая уже не дышала. Она лежала на боку, прижав руку к горлу, словно пыталась остановить тот металлический шарик. Но это ей не помогло. Я осторожно отвел ее пальцы. Небольшая дырка, но для нее хватило. Обернулся к стражникам. Вернее, к тому месиву, в которое их превратила алая полоса. Спасибо, Мримо. Хорошее оружие ты мне подарил.
Подхватил легко девушку и снова открыл Дорогу. Поискал мысленно Бо, и обнаружил, что он уже ушел, и теперь поджидал меня у выхода с другой стороны. Шагнул в мерцающий портал, который мягко окутал тишиной…
Я толкнул дверь ногой, и зашел, бережно держа девушку на руках. Бо протолкнулся следом, с шумом толкнув хвостом дверь. Та жалобно скрипнула, но выдержала.
Осторожно опустил тело на стол, закрыл дверь и зажег свечи. И снял с нее всю одежду…
– Бо, если помешаешь – убью!
Зверь тут же ретировался в свое корыто, расплескав воду.
Я склонился над девушкой и положил руки ей на грудь. Закрыл глаза и толкнул ее сердце. Девушка вздрогнула. Я напрягся, представляя, как сжимаю-разжимаю сердце, которое неохотно поддалось… Тут же из раны начала сочиться кровь, стекая на стол. Отлично. Не открывая глаз, я положил пальцы на горло, представив, как соединяю разорванные артерии, хрящи и мышцы. Провел ладонью над раной и заговорил, медленно, протягивая окончания слов, как научил один целитель, который умер много времени назад.
Девушка задышала. Тяжело, хрипло. Но задышала…
– Звереныш, чтобы на цыпочках ходил, понял? – присел я перед Бо, который высунул морду из корыта. – Она – моя. И попробуй ее обидеть только, хвост оторву!
Бо осторожно убрался под воду, оставив снаружи только глаза.
– Не смотри так. Не страшно.
Много дней назад я был в одном мире. Тяжелый и мрачный, с вечными облаками на низком небе. Но не это главное. А то, что там жили совершенно потрясающие целители. Правда, и жителей-то там было всего несколько сотен. Тощие, бледные, высокие… Но как один, каждый, и стар и млад, владели искусством исцеления. Меня поразило, что они использовали все, что росло у них на земле. У каждой травинки было свое предназначение, каждая лечила от чего-то… Условия жизни в том мире были тяжелые. И каждый умел лечить сам себя, если вдруг настигал его какой-нибудь недуг или травма. И войн не было, не за что было воевать. Иерархия странная была: все старшим, младшие довольствуются остатками. Это касалось жизни во всем.
Провел я там несколько лет, с интересом изучая искусство лекарей. Делились неохотно. Но потом как-то подобрели, когда подсказал им несколько способов выращивать на камнях рапир, крупные желтые злаки, которые были основной пищей жителей мира…
Я раздул в печи огонь и поставил большой медный кувшин с водой. Достал мешочки с травами, и начал высыпать потихоньку, щепотками, их в кувшин, осторожно помешивая длинной палочкой. Сыпанул горсть корня калипа, странного синего цветка, который произрастал в том мире лекарей. Они и подсказали про калипа, подарив мешочек с корнями… Понюхал смесь, подумал и добавил немного меда. Размешал и вылил все в большую чашу. Бо высунулся из корыта и с вожделением уставился на меня.
– Это не тебе, – сказал я, покосившись на него. – Обойдешься, обжора.
Зачерпнул немного и налил в стакан. Подошел к девушке и присел рядом, взяв ее руку в свою…
Ну вот зачем я это сделал, кто мне скажет? И чего вдруг такой добрый стал? Кто она мне? Я смотрел на нее, силясь понять, что меня в ней привлекло. Не знаю. Но у нее такие глаза…
Я испугался. Откуда у меня такие мысли?! Какие такие глаза?!
Осторожно приподняв голову, стал вливать девушке смесь, аккуратно, тонкой струйкой. Она закашлялась… Я вытер ей губы и погладил по волосам.
– Почему? – вдруг хрипло спросила она.
И открыла глаза.
– Что – почему? – поинтересовался я.
– Почему он стрелял в меня? За что?
– Тихо, тихо, успокойся! – сжал я ее руки, когда она хотела подняться. – Он уже мертвый.
Она замолчала, потом посмотрела на меня:
– Ты и его убил?
Я кивнул:
– Он сам виноват. Я честно всех предупредил, но они почему-то решили, что сильнее меня со своими крюками.
– С чем?
– Ну, эти… Как их… Из чего он в тебя выстрелил?
– Пистолет. Из пистолета стрелял.
– Пистолет? Странное слово.
Она вдруг побледнела и схватилась за горло:
– Я…
– Все нормально. Шрам будет.
Девушка долго ощупывала горло, искоса поглядывая на меня:
– Ну вот же… он же стрелял… это было больно, я помню!.. О, Господи… Но он ведь стрелял…
– Тебе не все равно? Горло цело? Цело. Болит где-нибудь? Нет? Ну вот видишь! А чего ты истерику тут устраиваешь тогда, трещотка?!
Она смотрела на меня большими глазами и шепотом спросила:
– Ты всегда такой грубый?
Я встал и пошел в чулан за мясом для Бо. Вытащил кусок и показал зверю. Тот чуть корыто не перевернул, увидев такое дело.
– Давай, Бо! Готов?
Подбросив вверх кусок, я шагнул назад. Зверь тяжело рванулся вверх, изворачиваясь в прыжке. Мощно клацнул челюстями, хватая кусок на лету, и грузно грохнулся на пол, задев стул хвостом. Стул тут же опрокинулся набок, а Бо утробно заворчал, глотая мясо целиком…
– Какой ужас! – поморщилась девушка, зажав рот рукой. – Зачем тебе крокодил?