Пёс
Шрифт:
— Виноват, Петр Семеныч! Нервишки расшатались…
— А мы чего с тобой в тайге делаем? Нервишки лечим! Здесь же тишина и благодать, не то, что в городе… А этот чувачок, даром, что упырь, но за него Вольфыч ручается! А Вольфыча я уважаю! Так что развязывай, Вольфыч, своего корешка, пусть он вместе с нами за стол садится!
— Петр Семеныч, — попытался предостеречь шефа Паша, — может, не надо?
— Надо, Паша, надо! Достойных людей, даже упырей, уважать надо! Давай, Вольфыч, разматывай бедолагу! Он же не по своей воле упырем стал. А фрицам мы
— Петь, ты уверен… В себе… — спросил друга Вольф.
— Уверен, — твердо ответил Незнански. — Я полностью держу себя в руках. Если что — проткни меня колом!
— Ну, со свиданьицем! — произнес Петр Семеныч, когда Незнански присоседился к ним за столом.
Паша тискал в руках осиновый кол, не выпуская из поля зрения освобожденного вампира. Он брезгливо сморщился, когда Петер одним глотком опустошил кружку подогретой свиной крови, после чего облизал языком окровавленные губы.
— А клыки у тебя чего, выдвижные? — заплетающимся языком поинтересовался Петр Семеныч. К настоящему моменту он уже принял на грудь изрядную дозу спиртного. — Ну-ка, закажи!
Вампир послушно выдвинул острые клыки.
— Мать-перемать! — охнул банкир. — Где же ты их все время прячешь? Никогда не думал, что у меня знакомый упырь появится! — язык у банкира заплетался все сильнее и сильнее. — Нет, вы не подумайте чего. Упырей в нашем бизнесе пруд пруди! Акулы… Но с таким, как в ужастиках… Вот ей-ей первый раз… Паша, н-наливай!
— Петр Семеныч, вам уже хватит! — укоризненно произнес Паша.
— Ты со мной не спорь! — банкир оперся локтем на стол, а на подбородок положил в раскрытую ладонь. — Ты вот чего скажи, а вы на солнце, как в киношках показывают… пых, и сгораете?
— Простые вампиры не переносят солнечный свет, — ответил Незнански.
— А ты, значит, не простой? Крутой! Круче вареных яиц?
— Не простой, — согласился Петер. — Я высший вампир! И могу некоторое время находиться на солнце, хотя никакой радости мне это не приносит.
— А в летучую мышь, можешь превращаться? Ну, можешь, нет?
— А вот это враки, — сказал вампир. — Я могу навести морок, и вы подумаете, что я превратился в летучую мышь…
— За… Загипнотизировать?
Локоть Петра Семеныча соскочил со стола, его голова бессильно упала на грудь. Он захрапел, пуская слюни.
— Вырубился, — сказал Паша. — Петр Семеныч, давай я тебя на кровать…
Он подхватил грузное тело шефа под мышки и с трудом дотащил до кровати. Вскоре Петр Семеныч уже мирно посапывал, уткнувшись носом в подушку.
— Пашь, ты еще будешь? — Вольф качнул бутылкой водки.
— Не, Вольфыч, ты пей, а мне она уже чего-то в глотку не лезет.
— Как знаешь, — Вольф не скупясь, вылил остатки из бутылки себе в стакан. — Петька, знаешь, как я рад, что мы снова вместе? Будь здоров! — он залпом выпил и занюхал рукавом. — Как ты себя чувствуешь… Таким…
— Упырем, как изволил выразиться мой тезка? — понятливо усмехнулся Петер.
— Угу.
— Как тебе сказать… Легкость в теле такая… Силы столько, просто
— А что там… ну твориться… Я ведь здесь уже больше трех лет. И ты знаешь, ничуть об этом не жалею. Только здесь, в этом мире, я себя почувствовал настоящим человеком! Человеком, а не презренным унтерменшем! А это дорого стоит! За это не грех и собственную кровь пролить! — повторил слова старика-егеря Вольф. — Ты тоже это скоро поймешь… Хотя я не знаю, насколько ты изменился в этом своем… новом состоянии…
— Генерал, я тот же, — заверил Вольфа Незнански. — Я постараюсь обуздать свою тягу к человеческой крови. Единственное…
— Что? — вскинулся Вольф.
— Если в этот мир забросят Патриарха, я не смогу с ним тягаться! Он прихлопнет меня в два счета! Или, что еще хуже, прикажет мне убить тебя… И я не смогу отказаться! Его власть надо мной безгранична.
— Ну, это мы еще посмотрим! Пусть только попробует сунуться!
— Послушай, а как ты узнал о нашей заброске? Мы-то сами точной даты не знали, не говоря уже о времени.
— А у меня после первого перехода развилось какое-то болезненное чувство, признался Вольф. — Едва только портал открывается, меня так ломать начинает, что хоть волком вой! И не важно — Штрудель ли свою машинку завел, или как-либо еще… Но когда ворота открываются, я это чувствую. Посмотрим, может и у тебя…
— Боюсь, что со мной ничего не получится, я боли практически не чувствую, — возразил Незнански. — Так что…
— Тебе еще крови принести? — спросил Вольф старого друга. — А то в одиночку выпивать мне как-то не с руки.
— Не откажусь, — согласился вампир. — Нам еще с тобой о многом нужно поговорить!
— Зимние ночи длинные, — сказал Вольф, выскакивая из избушки за новой порцией крови.
Когда первые лучики солнца коснулись верхушек заснеженных елей, Вольф спросил старого приятеля:
— Петь, а тебе днем как, лучше поспать?
— Вообще-то, как Высший вампир, я не боюсь солнца. Но, честно говоря, я бы зарылся куда-нибудь, потемнее и поглубже. Силы не только от чужой крови восстанавливаются…
— Давай в подпол, — предложил Вольф. — Там темно и прохладно. Да и мешать никто не будет. Только куда же тебя положить? — егерь задумчиво почесал затылок.
— Гроб в подпол войдет?
— Легко.
— Вот в нем я и покемарю.
Тихо, стараясь не разбудить задремавшего тревожным сном Пашу, Петра Семеныча сейчас никто бы не разбудил, даже пальнув над его ухом из пушки, они опустили гроб в подпол. Пристроив кособокую домовину между банок с соленьями и запасами картошки, Незнански влез в гроб.