Пещера Черного Льда
Шрифт:
В самую тяжкую ночь, когда он, мокрый, как утопленник, трясся на каменной скамье, раздираемый снами и горячечными видениями, он почувствовал, что соскальзывает куда-то на край мира. Бледная смерть явилась в его темницу. Райфу не нужно было видеть ее, чтобы знать, что она здесь. Он узнал ее сразу, как брат, разлученный с сестрой при рождении.
«Мы с тобой из одного теста».
Эти слова, неведомо откуда взявшиеся, скользнули у него по спине, как ледяные шарики. Где-то по краям его зрения плясали изломанные тени — такие бывают на закате. Райф облизнул сухие, как бумага, губы. Ему, наверно, следовало
«Может, мне взять тебя к себе, Свидетель?»
Голос звучал где-то ниже его подбородка, вызывая тихую, сладкую боль, какая бывает от укуса любовницы или щипка сестры, и тени росли с каждым словом. Райф лежал тихо. Что-то коснулось его щеки, чье-то дыхание осело на зубах и глазных яблоках. Вкус только что свернувшегося молока наполнял рот — вкус новой смерти.
Она здесь, и с ней ничего не случилось. Он не знал, откуда берутся эти слова. Но они были там, у него в голове, и тянули его, как ребенок тянет отца за край кафтана. Она здесь, и с ней ничего не случилось. Райф напряг память. Кто «она»?
Тени, целиком заполнив зрение, хватали его за руки и за ноги, пустыми глазницами и ртами высасывая из него жизненное тепло. Холод вливался в его поры, впитываясь все глубже сквозь жир, мышцы, мембраны и кости к тому единственному, чего желала Смерть: его душе.
Райф ловил ртом воздух. То, что он видел или что ему мерещилось посередине темноты, останавливало его сердце. Смерть показала товар лицом. Райфа обуял ужас, и он ощутил всем своим существом, что не хочет идти этой дорогой и не хочет отправляться в ад, ожидающий его меж ее рук.
Она здесь, и с ней ничего не случилось, гремело у него в голове. Здесь. Не случилось. Райф бился в судорогах на скамье. Он должен был вспомнить, должен был найти причину бороться за жизнь.
Тени, словно комары-кровососы, запускали в него свои алмазные клыки. Нити слюны, блестя, как паутина, прошивали кожу холодом.
Райф понес руку к горлу. К ней прикасалась дюжина приспешников Смерти, тянущих ее вниз, но Райф перебарывал их, сцепив зубы. Он Райф Севранс, Ворон, Клятвопреступник, Свидетель Смерти, и ничто не помешает ему коснуться своего амулета.
Гнев разгонял кровь по телу, уже начавшему цепенеть. Все новые и новые тени слетались на живое тело. Руку Райфа дробила их бесплотные тела. Она здесь, и с ней ничего не случилось. Протыкая пальцами пустые глазницы, Райф дотянулся до амулета. Как только его палец коснулся холодного клюва, Смерть удвоила свои усилия, но он был слишком близок к цели, чтобы сдаться. Он сжал амулет в кулаке.
Она здесь, и с ней ничего не случилось.
Мгновение растянулось до бесконечности. Тени продолжали свою трапезу, но он больше не обращал на них внимания. Амулет назвал имя, только для него одного, и сердце Райфа ожило, стукнув один раз.
Аш.
Аш здесь, и с ней ничего не случилось. Аш — вот причина, чтобы бороться со Смертью зубами и ногтями.
Уронив амулет на грудь, Райф приготовился воевать. Он дал Аш слово и не нарушит его, даже если ему ради этого придется
Он приподнялся над скамьей, и тени с шорохом разбежались.
В темноте прозвенел тихий смех. Тени делались все темнее и плотнее — казалось, сама субстанция времени сгустилась в них.
«Пожалуй, я не стану тебя пока забирать, Свидетель. Ты действуешь от моего имени и живешь в моей тени — если я тебя оставлю, ты добудешь много свежего мяса для моих детей. — Смерть улыбнулась ему, уходя. — Убей для меня целое войско, Райф Севранс. Если мне покажется мало, я еще могу потребовать тебя назад».
— Нет! — завопил Райф в пустоту. — НЕЕЕЕЕЕЕТ!
Его разбудил упавший на лицо тонкий луч солнца. Еще не успев открыть глаз, он понял, что горячка прошла. Лежа без движения и наслаждаясь солнечным теплом, он составлял перечень своих недомоганий. Где-то рядом витали воспоминания, и он мог позвать их к себе, когда хотел, но сначала надо было разобраться с телесным ущербом.
Хотелось пить, и Райф пошарил по скамье, ища пузырь с водой. Язык распух и с трудом умещался во рту. Найдя сосуд, Райф разлил больше, чем выпил, оросив водой подбородок и шею. В горле от глотания саднило, и он быстро утолил жажду. Вернуть пузырь на место не было сил, и Райф просто уронил его в воду, где тот поплавал немного, а потом затонул.
Райф поспал, а когда проснулся снова, в камере было темно. Он огорчился, скучая по солнцу и жалея, что поддался сну.
В ногах у него снова оставили миску с водой и овсом. Отсутствие перемен в его темном мире ободрило Райфа. На этот раз он выпил всю воду, но еда в горло не пошла. Когда он отодвинул миску, руку прошила боль, и он вспомнил тени прошлой ночи с их холодными, как лед, клыками. Райф тряхнул головой, отгоняя память о них, облегчился, отойдя в угол камеры, и снова уснул.
Ему ничего не снилось, а если и снилось, то не запомнилось. Он спал долго и крепко, а когда проснулся, был рассвет.
Ему стало легче слезать со скамьи, и в голове не так стучало. Он потянулся к пузырю с водой, и боль оказалась меньше, чем он ожидал. Напившись вволю, он ощупал свои синяки и ссадины. Ребро, сломанное при первом избиении, уже начало срастаться, на удивление ровно, хотя и отзывалось болью. Под левой почкой прощупывался кровоподтек, величиной и очертаниями напоминавший баранье сердце. Райф поморщился, исследуя это место. Разошедшиеся швы на груди зарастали снова, порезы на руках и ногах тоже находились в разных стадиях заживления. Все мышцы ныли. Потрогав железки на шее, Райф наткнулся на шнурок от амулета.
Аш. Она здесь, и с ней ничего не случилось. Ему не нужно было дотрагиваться до амулета, чтобы это знать.
Он перестал обследовать свои болячки и лег, чтобы отдохнуть и подумать об Аш. Сознание того, что она жива и здорова, успокоило его, и он опять заснул.
Его разбудило чувство, что он не один. Не открывая глаз и продолжая дышать, как спящий, он оценил степень освещенности и состояния воздуха. В камере стоял полный мрак — это мог быть любой час долгой зимней ночи, но густота и плотность тьмы предполагала, что ночь настала уже давно. По запаху собачьей шерсти и собачьего сала Райф понял, что к нему пришел Собачий Вождь.