Пещерное ретро

Кароль Елена

– Но…

– Да? – Сурово приподнятая бровь предложила рискнуть оспорить диктаторское решение, но я упрямо вздернула подбородок.

– Вячеслав Давидович, я понимаю, вы богатый мужчина и можете себе позволить очень многое, но я вполне способна оплатить свой обед сама.

– К сожалению, Екатерина Юрьевна, я могу позволить себе далеко не все. – В этот момент в его взгляде промелькнуло столько всего разом, что я смешалась, не зная, как реагировать.

То ли явная двусмысленность, то ли у меня чересчур богатое воображение. Да и освещение оставляло желать

лучшего… Нет, надо завязывать со столь плотным общением. Уже мерещится не пойми что.

– И все-таки я хочу расставить некоторые акценты в нашем с вами сотрудничестве.

Вздохнув так, словно я вела себя как раскапризничавшаяся малолетка, он вновь сел и скептично кивнул, предлагая продолжить.

– Свой кейс я могу носить сама, как и платить за себя в кафе. Наши с вами отношения находятся на уровне «заказчик – исполнитель», так что ваша излишняя галантность и воспитанность меня… – Замявшись, подбирая слово, я чуть нахмурилась, потому что более мягкие синонимы к слову «напрягают» не подбирались.

Медянский договорил за меня:

– Раздражают?

– Да, скажем так. – Ровно встретив его хмурый взгляд, я сурово поджала губы и продолжила развивать мысль: – Подобные действия уместны рядом с девушкой, с которой у вас отношения, а не рядом с работником.

Мы смотрели друг другу в глаза, и молчание затягивалось. Его взгляд был тяжелым, недовольным, но я не собиралась отводить глаза первой. Я была права. Этику делового общения еще никто не отменял.

Через несколько минут Медянский шумно выдохнул через зубы и с натянутой улыбкой уточнил:

– Сколько дней вам понадобится, чтобы завершить проект?

– На тщательную проработку эскизов всех помещений – около недели. Еще неделя – на поиск необходимой мебели и материалов, в остальном все будет зависеть от рабочих. – Я ответила без запинки, не совсем понимая, что он хочет уточнить этим вопросом.

То ли уже хочет от меня поскорее избавиться, то ли еще что…

– Прекрасно. Значит, максимум три недели. – Произведя несколько странные подсчеты (вообще-то на работы необходимо не меньше месяца, а то и все два), он улыбнулся уже более открыто. – Екатерина Юрьевна, как насчет свидания через три недели? Скажем, для начала – ужин в «Петергофе»? Все за счет приглашающей стороны.

Сказать, что я потеряла дар речи, – ничего не сказать. Я сидела оглушенная. Смотрела на него, как на инопланетянина, и не могла поверить своим ушам.

– Это шутка?

– Я не шучу с такими вещами. – Резко посерьезнев, Медянский поднялся и предложил мне руку, на которую я уставилась заторможенным взглядом. – Екатерина Юрьевна, как взрослый состоявшийся мужчина я полностью отдаю себе отчет в своих желаниях и предложениях. Сейчас я желаю вас.

Я уже почти протянула ему руку, но когда услышала последние слова, то в ужасе ее отдернула. В голове возникли картинки одна неприличнее другой. Псих!

– Не смешно, – процедив, я резко встала и шагнула в сторону, пытаясь сделать так, чтобы между нами оставалось хотя бы небольшое расстояние.

Ситуация была очень сложной и опасной. Мы черт знает где, рядом никого, кричи – хоть обкричись. Мужчина крупный, сильный и, судя по всему, не всегда адекватный. Как говорится – расслабься и получай удовольствие. Что-то не хочется.

– Екатерина Юрьевна? – Иронично приподняв бровь, Медянский с легкой усмешкой проследил за моим тактическим отступлением и сложил руки на груди. – Я не шучу.

Сегодня он был в черной футболке и в черном костюме, но сейчас пиджак был накинут на спинку стула, и футболка обтянула каждую мышцу, весьма соблазнительно подчеркивая рельеф. Восхитилась бы. В иной ситуации.

В отличие от начинающей паниковать меня он был абсолютно спокоен, даже несколько ленив, словно хищник, замерший перед решительным броском. Фантазия, а ну, умолкла!

Поджав губы, я не представляла, что делать дальше. Орать «помогите» глупо. Пропустить его намеки, которые совсем не намеки, мимо ушей – еще глупее. Никогда раньше не попадала в столь двусмысленные ситуации и сейчас могла только лихорадочно думать. Думать, что… Что?

– И что теперь? – Хмуро уточнив, я решила переложить на него решение этой «проблемы». Пусть хоть мысль разовьет, а то сама я что-то в ступоре.

– Судя по вашим словам, вы против отношений с тем, с кем работаете, верно?

– Да.

– Тогда дождемся момента, когда этот этап будет завершен.

– Зачем?

– В смысле? – Мой вопрос его искренне удивил. Настолько, что он убрал руки с груди и оперся на спинку стула, чуть подавшись вперед.

– У меня парень есть. – Пытаясь вразумить настырного заказчика, я вспомнила о своем «спасителе».

– Екатерина Юрьевна, – укоризненно качнув головой, Медянский осуждающе поцокал. – Уж врать-то зачем? Вадим Петрович вам не парень, а всего лишь сосед, не стоит лукавить.

– Что… – Вся отвага и настрой слетели с меня за секунду, когда до меня дошел смысл его слов в полном объеме. – Вы что, следили за нами?!

– Конечно. Должен же я знать, где и с кем живет моя будущая супруга.

Кажется, он перестарался. Раздраженно поморщился, когда она слегка побледнела и вцепилась в край стола. Глаза были удивительно большими и прекрасными, если бы не плескавшаяся в них паника.

– Что за бред! – прошипев, Катерина зло прищурилась. – Ваши шуточки, господин Медянский, переходят все границы!

И черт его дернул настаивать, чтобы в договоре было прописано ее имя? Сейчас бы перекинули на кого-нибудь другого, только под ее руководством и с ее эскизами…

А ведьма оказалась сильна, проклятие уже в действии. Он уже ни о ком другом думать не может. Хотя зачем себе-то лгать? Он уже сутки ни о ком другом думать не может. Это судьба.

– Екатерина Юрьевна, успокойтесь. – Улыбка вышла кривой, и он вновь поморщился. – Я погорячился, каюсь. И, чтобы вас успокоить, признаюсь еще кое в чем: не женат, детей нет, не привлекался, на женщин руку ни разу не поднимал, ни к чему не принуждал. От вас потерял голову… И, кажется, слишком сильно. Уж простите.