Песцы
Шрифт:
Покончив со шторой, господин Энгельс вернулся к письменному столу. Мимоходом взглянул на циферблат больших часов, мягко отзванивавших своими столетними шестернями каждое движение маятника. Обе стрелки стояли на цифре десять.
— Хм, он как всегда опаздывает. Удивительно неаккуратный человек.
В этот момент взгляд господина Энгельс упал на письменный стол. Вытянувшись, около чернильницы, средневековый бронзовый страж высоко поднимал оплетенный проволокой куб фонаря. Куб мягко засветился на несколько секунд и погас. Одновременно где-то в глубине дома едва слышно протрещал звонок. Господин Энгельс подошел к двери и предупредительно повернул
— Войдите.
В комнату торопливо семеня вошел маленький сухонький старичок, рамолически откидывающий на ходу левую ногу. За ним не совсем уверенно двигался человек среднего роста в форме морского летчика. Его можно было бы назвать совсем молодым, если бы не сутуло согнутая спина и какая-то необычайная вялость во всех движениях. Он производил впечатление не то преждевременно состарившегося, не то больного. Пока летчик медленно шел от двери к курительному столику, около которого старичок усиленно жал руку привставшему Энгельсу, последний внимательно оглядывал моряка. Заметив этот взгляд, старичок стремительно обернулся к своему спутнику и представил его хозяину.
— Господин Шухмин, морской летчик. Когда-то, хе-хе, лейтенант, а теперь «морлет»… хе-хе… Так, кажется, у них говорится…
Энгельс встал совсем и нарочито сурово и деловито проговорил по-английски, протянув руку Шухмину:
— Рад. Много слышал о вашем искусстве и о вашем знании севера. Нам нужны знающие и преданные люди.
Шухмин молча потирал руки и неловко улыбался. Его фигура казалась еще более сутулой и слабой рядом с прямым и крепким Энгельсом. Платье сидело на Шухмине мешком. Тужурка была слишком широка. Брюки обвисали на коленях бесформенными мешками.
Оглядывая украдкой всю фигуру Шухмина, Энгельс едва заметно кривил тонкие губы.
Тем временем старичок, приведший Шухмина, удобно уселся в кресле. Его лысоватая красная головка приходилась почти на уровне стола, уставленного коричневыми сигарными ящиками. Косой свет из-под абажура играл тонким неуверенным блеском на засаленном краешке воротника стариковского кителя. Китель был когда-то форменным. Теперь пуговицы его были тщательно обшиты суконочками. На плечах, где были раньше погоны, остались полосы более темные, чем весь остальной желтозащитный материал. Когда старичок поворачивал голову, луч света перебегал с засаленного края воротничка на розовую лысинку.
Старичок как бы невзначай перебрал на столе сигарные коробки и, остановившись на одной из них, ловко приготовил себе тонкую светлую сигару. Он вскинул головку в сторону господина Энгельса.
— У вас изумительные сигары, мистер Энгельс, я, хе-хе… давно забыл, что такое хорошая сигара…
Энгельс точно сейчас только вспомнил о присутствии старичка.
— Ваше превосходительство, вы знаете мой принцип — с глазу на глаз. Прошу не обессудить.
Он нажал звонок и, не оборачиваясь, бросил вошедшей старухе.
— Проводите в библиотеку.
Дверь мягко защелкнулась за вышедшим старичком. Хозяин встал и принялся ходить большими жесткими шагами наискось через весь кабинет. Шухмин молча сидел около письменного стола, устало опустив плечи. Наконец, Энгельс остановился против Шухмина.
— Я полагаю, что вам известна цель нашего свидания. Вы, конечно, понимаете, что вещами, о которых мы с вами сейчас будем говорить, не шутят… господин Шухмин, если вы сомневаетесь в себе, прошу вас сказать прежде, чем я изложил вам поручение…
Шухмин покачал головой:
— О, нет, я вполне уверен в себе и вообще…
Он не договорил и махнул рукой, как бы считая всякие объяснения со своей стороны излишними. Снова заговорил Энгельс. Он говорил долго и монотонно, методически излагая Шухмину план предприятия. Время от времени Шухмин согласно кивал головой. Изредка он нерешительно поднимал палец и, остановив господина Энгельса, вставлял свое замечание или возражение.
Энгельс перестал ходить и, сев за письменный стол, выдвинул средний ящик. Тонкими крепкими пальцами он вытащил и положил перед Шухминым пачку узких зеленых бумажек с портретами бородатого мужчины.
— Мне остается, господин Шухмин, еще раз вкратце формулировать все, что было сказано: возможно большее число судов Енисейской экспедиции должно остаться во льду. Нужно сделать это на обратном пути, когда они пойдут с экспортными грузами. Повторяю, за себя вы можете не опасаться. Раз вы беретесь дотянуть без посадки до Варде, я обеспечиваю вам в этом пункте вполне надежный прием у нашего консула. У него вы получите необходимые документы и средства для поездки к вашей семье. Можете быть совершенно покойны, вашу жену мы перевезем за границу без лишнего шума. Сезон курортный и никому не придет в голову интересоваться ее временным отсутствием, а когда хватятся, вы уже будете вместе и в полной безопасности. Поверьте мне, я не хуже вас знаю, что такое большевики и представляю себе как нужно делать дело.
Господин Энгельс подвинул Шухмину пачку зеленых кредиток.
— Это на расходы, которые у вас могут быть в связи с экспедицией.
Шухмин покраснел. Его рука заметно дрожала, когда он нерешительно взял и сунул пачку в карман.
Господин Энгельс нажал кнопку звонка. Шухмин неловко оправлял неуклюжие складки мешковатой одежды.
II
Архангельск мирно спал, окутанный дождливым полумраком северной ночи. Покосившиеся скамейки набережной у памятника жертвам интервенции давно опустели.
Архангельск спал, закутанный ночью, не нарушаемой назойливым светом уличных фонарей. Их не было вовсе. Света в окнах домов тоже почти не было видно. Только по широкой серой ряби Двины изредка пробегали дрожащие блики от фонарей буксиров. Их зеленые и красные бортовые огни озабоченно перемигивались, ускользая в сторону Соломбалы, громоздящейся над водой беспорядочным лесом мачт.
Было почти 24 часа, когда Шухмин увидел на горизонте слабые блики редких архангельских огней. К полуночи под самолетом уже изогнулась двойным коленом Кузнечиха. Шухмин размерил издавна знакомое ему расстояние и толкнул от себя штурвал, ведя машину на посадку. Однако, в полумраке глазомер обманул и почти уже коснувшись воды, Шухмин увидел, что места для пробега впереди не осталось. Он резко взял штурвал на себя и дал газ на все сектора. Машина взвыла моторами и резко взлетела вверх. Из кабинок высунулись всполошенные физиономии механика и навигатора. Но через минуту Шухмин снова нашел нужное ему колено реки и уверенно пошел на посадку. Загромыхало дуралюминиевое днище. Лодка вспенила темную воду мирно спящей реки.