Песец подкрался незамеченным
Шрифт:
Василий резко сел. Голова на мгновение закружилась, но в общем и целом самочувствие осталось на уровне и неприятных сюрпризов не последовало. Правда, все тело было облеплено какими-то датчиками на присосках, которые он с каким-то злорадным удовольствием ободрал. Никаких санкций не последовало — только медицинский аппарат озарился серией протестующих вспышек, абсолютно, впрочем, беззвучных. А вот когда он, неловко повернувшись на в меру жесткой, но на удивление низкой кровати, попытался встать, голова закружилась так, что он чудом не упал. С усилием разогнулся — и обнаружил, что между макушкой и потолком всего ничего. Попробовал сделать шаг — и, потеряв равновесие, едва не упал. Схватился за кровать — и неловким движением буквально вырвал
Осторожно, буквально двумя пальцами Василий положил железку на кровать. Руки и ноги слушались не то чтобы плохо — скорее, непривычно. Изменились пропорции — все до единой. Казалось, тело было… Это было странное ощущение — свое и в то же время чужое. Руки и ноги стали длиннее, исчезли шрамы и, похоже, все до единой родинки. Тело… Насколько можно было рассмотреть без зеркала, на нем не было ни грамма жира, что неудивительно после марш-броска по лесу. А вот откуда взялись мускулы? После того, как Ковалев забросил спорт, красотой фигуры он не блистал, а тут прямо хоть в модельный бизнес иди. Мышцы твердые, рельефные, не перекачанные, как у культуристов, а что называется «самое то». Он ощупал лицо — вроде не изменилось, хотя без зеркала, конечно, не поймешь. Опустил взгляд… Да, все на месте. А вообще, стоит одеться.
Ковалев поискал глазами одежду и не нашел ничего, хотя бы отдаленно ее напоминающее. Тогда он содрал с кровати простыню и кое-как задрапировался в нее — все лучше, чем голышом бегать. Вдруг сейчас медсестричка какая войдет? Они, конечно, девушки, по слухам, циничные и раскрепощенные, да и не девушки уже, опять же по слухам, поголовно, ну да самому ведь как-то в одежде спокойнее.
Однако время шло, никто не заходил, а Ковалев не отличался долготерпением, поэтому ему быстро надоело тупо сидеть на кровати и ждать. Энергия била ключом и требовала выхода. С усилием поднявшись, он на непослушных ногах подошел к стене и начал искать выход, а так как рассмотреть стену не получалось, она как будто расплывалась в глазах, то искать он начал на ощупь, здраво рассудив, что на уровне груди она в любом случае быть должна. Ну в самом-то деле, нагнуться при входе еще можно, но не на карачках же местные врачи сюда заходят? В такое поверить трудно, у докторов, даже отечественных, свое достоинство есть.
Самое смешное, что уже на второй стене дверь нашлась. Взглядом за нее можно было ухватиться только очень хорошо присмотревшись, но пальцы — штука чувствительная, их не обманешь. Тонкие, чуть заметные щели, верхняя часть двери заканчивается на уровне его подбородка и никаких следов замка. И что теперь? Поддаваться дверь решительно не хотела. Правда, возможно, надо было не толкать ее, а тянуть или пытаться сдвинуть вбок, но тянуть без ручки как-то не получалось, а когда Ковалев попытался сдвинуть дверь в сторону руки просто скользнули по ней безо всякого результата. На ощупь материал стен и двери был больше всего похож на тефлон, так что результат был, в общем-то, предсказуем. Помучавшись некоторое время и обследовав для очистки совести остальные стены (безрезультатно, естественно), Ковалев вновь плюхнулся на кровать. Время ожидания тянулось, как резина, свет медленно, так, что процесс сознанием человека не воспринимался, померк и Ковалев не заметил, как вновь погрузился в глубокий, здоровый сон.
Вторично он проснулся от негромкого деликатного покашливания и, хотя и был еще в полудреме, мгновенно сообразил, что в комнате кроме него еще кто-то есть. Инстинктивно он затаил дыхание и почти сразу же услышал:
— Ну-ну, молодой человек, открывайте глаза. Я же вижу, что вы проснулись — веки дергаются, дыхание сбилось. И вообще, на будущее, хотите, чтобы не поняли, что вы пришли в себя — дышите спокойно и ровно.
Пришлось открыть глаза и сесть на кровати. Сидевший на невесть откуда взявшемся (разве что с собой принес)
Между тем пауза затягивалась. Бородатый начинать разговор не спешил, явно ждал, что Ковалев заговорит первым, а Ковалев этого удовольствия ему доставлять не собирался. Более того, его вновь начало клонить в сон, тем более что есть почему-то совсем не хотелось. Видя, что глаза Ковалева закрываются, его собеседник наконец-то прервал молчание.
— Ну-с, молодой человек, как мы себя чувствуем? — несколько старомодно начал он.
— Мы? Трудно сказать. Как вы себя чувствуете я просто не знаю, а себя вроде бы пока что неплохо.
Бородатый улыбнулся уголками губ, показывая, что оценил шутку.
— Позвольте представиться. Меня зовут Аллар Шерр. Доктор Шерр, если точнее, но вы можете называть меня просто по фамилии. Или по имени, как вам удобнее — мне, если честно, все равно. А вот как вас зовут позвольте полюбопытствовать — незнание имени человека создает, признаться, некоторые неудобства.
— Ковалев Василий Тихонович. Называйте, как вам удобнее Но разве вы не видели мой паспорт? Он был у меня во внутреннем кармане и выпасть не мог…
— Ну, я ведь не вор и не сыщик, по карманам не шарю, — улыбнулся доктор. — Ваших документов я в глаза не видел, да и, честно говоря, не до того мне было.
— Ясно. Когда я могу встретиться с властями? У меня срочная информация.
— Очевидно, никогда, — пожал плечами Шерр. — Никого, кроме нас, здесь нет, так что с властями, думаю, придется обождать.
— Нельзя ждать… — начал Ковалев и осекся, остановленный повелительным жестом доктора.
— Вы, очевидно, не совсем понимаете ситуацию. Как вы считаете, где мы сейчас находимся?
Ковалев пожал плечами. Для него очевидно было только то, что находится он в больнице, но он не знал, ни где его подобрали, ни куда привезли, ни сколько он провалялся. Может, столько, что могли увезти хоть в Москву, хоть в Америку?
— Взгляните, — доктор встал, подошел к противоположной от двери стене и, повинуясь легкому касанию его пальцев, она стала прозрачной. — Вам это ничего не напоминает?
За окном был космос.
Глава 3
Спустя пол часа Ковалев и Шерр сидели в огромной, как небольшая площадь, кают-компании линкора и прихлебывали чай из вполне обычных на вид стеклянных стаканчиков. Правда, как объяснил доктор, на такой вот стакан мог наехать танк безо всякого вреда для его целостности, но это уже было выше понимания Ковалева. Еще доктор, почему-то смущаясь, объяснил, что за последние годы пристрастился к земным напиткам, особенно к чаю и молоку. Ковалев лишь пожал плечами — его данный факт не очень волновал. Мало того, что он не видел ничего удивительного в том, что у человека могут быть свои привычки, пусть и отличные от принятых на его Родине, так ему было еще и просто все равно. Куда больше его беспокоили совсем другие вопросы и первым в их списке стоял вопрос о том, что же ему делать дальше.