Пески Палестины
Шрифт:
— Все правильно, Вацлав, — будто угадав мысли Бурцева, негромко произнес Освальд. — Кормить эту пиратскую братию нам смысла нет. Да и все равно долго они не протянут. А возиться с ними — только продлевать их страдания и осложнять собственную жизнь. Я бы на их месте тоже предпочел, чтоб кинжалом в сердце или ножом по горлу. Все лучше, чем валяться с выпущенными кишками. Уж ты мне поверь.
Бурцев верил. В конце концов, Освальд — сам из бывших разбойников, хоть и сухопутных, хоть и благородных.
— Готово! — подошел Джеймс. Быстро управился. И не притомился. И почти не испачкался. Профи…
Дмитрий, Гаврила, Бурангул и Збыслав уже кидали трупы за борт. Дядька Адам и Сыма Цзян собирали оружие. Ядвига держалась в сторонке.
— Все мертвы, брави? — поморщился Бурцев.
— Ага, как же, все! — хмыкнул тот. — Тут, между прочим, полный трюм народа. Пленники пиратские… Кстати, кто‑то из них нам здорово помог. Если б не они, нанизали бы Бурангула на копье. Только что теперь делать с трюмным людом — ума не приложу!
— Ну, выпустить, наверное, для начала, — предложил Бурцев.
Ключа не было. Замок с люка сбили все той же булавой Алексича.
Вообще‑то пленников оказалось вовсе не «полный трюм народа». Из открытого люка вылезло человек пятнадцать.
— Мерси, мсье! Мерси боку!
Говорил самый старший, самый статный и самый усатый. Здоровенный такой мордастый дядька с огромной шишарой на лбу. Видимо, мужика сначала вырубили и лишь после полонили.
Освобожденный узник еще что‑то бормотал с типичным французским прононсом. Бурцев развел руками: не понимаю. Увы, французов у него в роду, как и итальянцев, не водилось: генная память молчала.
«Шпрехен зи дойч?» в этот раз не помог. Теперь уже усач растерянно мерил руками воздух.
— Дэзоле, же нэ компран па. [4]
Бурцев обернулся к спутникам. Спросил без особой надежды:
— Кто‑нибудь знает французский?
— Я, — выступил Джеймс. — Мне довелось пожить на юге Франции, где поднимала голову альбигойская ересь. Я выполнял там некоторые… м‑м‑м… поручения Его Святейшества Папы.
— Понятно. Бедные еретики… Ладно, брави, будешь у нас за толмача.
4
4 Извините, не понимаю(фр.)
По‑французски тайный убийца в самом деле шпарил так же уверенно, как по‑итальянски и по‑немецки.
— Это капитан нефа, — переводил Джеймс. — Зовут Жюль. Утверждает, что вез королеву Кипра Алису Шампанскую [5] , бежавшую от Хранителей Гроба и братьев ордена Святой Марии Иерусалимской.
О‑пс! Опять Хранители! Опять тевтоны!
А Жюль говорил и говорил, не останавливаясь. Судя по сбивчивому рассказу капитана, два пиратских когга атаковали королевский неф неожиданно — из‑за островного мыса, поэтому уйти от погони или выброситься на берег не удалось. Команда приготовилась к схватке, но королева не желала бессмысленного кровопролития и приказала сложить оружие. Ослушаться Ее Величества никто не посмел. Алиса Шампанская вступила с морскими разбойниками в переговоры, предложила встать под знамена кипрского льва и посулила немалую награду. Увы, пираты предпочли не связывать себя королевской службой, а просто захватить богатую добычу. Неф взяли на абордаж. Команду частью перебили, частью пленили и распихали по трюмам. Моряков разбойники намеревались продать в рабство, а за королеву и прочих благородных пленников рассчитывали получить выкуп.
5
5 Алиса Шампанская — жена короля Кипра Гуго Лузиньяна, дочь короля Иерусалимского Генриха Шампанского и Изабеллы — дочери Амальрика Иерусалимского. Алиса являлась регентшей Иерусалимского королевства в 1244‑1246 годах и матерью Генриха Лузиньяна
— Жюль благодарит нас за спасение, но на всякий случай интересуется, не являемся ли и мы тоже пиратами, — закончил Джеймс синхронный перевод.
— Мы? — Бурцев хмыкнул. — Да нет уж, мы скорее антипираты. Ну, те, кто против… Хотя, с другой стороны… Нам требовался корабль на плаву, и мы его взяли. Взяли силой. Так что пусть этот Жюль думает что хочет.
— Вы совершили благородное и богоугодное дело, покарав разбойников, осмелившихся напасть на корабль Ее Величества, — убежденно заговорил Жуль. — Сам Господь вершил свою волю вашими руками…
Джеймс переводил.
— …Ибо небеса выступили на вашей стороне, обрушив на головы пиратов громы и молнии. — Капитан завороженно смотрел на пробитые борта и дырявый парус. — Мы все слышали! И мы там, внизу, молились за вашу победу!
Джеймс, объясни ему, что это не гром и не молнии, — устало попросил Бурцев. — Скажи, что это просто оружие Хранителей Гроба.
Джеймс сказал. Усач в ужасе отшатнулся.
Похоже, бравый кипрский капитан раньше не видел и не слышал автоматов и пулеметов цайтко‑манды в деле. Однако о существовании некоего колдовского арсенала Хранителей Гроба с чужих слов он знал. Жюля кое‑как убедили, что к немцам никто из присутствующих отношения не имеет и речь идет всего лишь о трофеях. С трудом, правда, убедили, и с немалым. Поверить в небесные громы средь ясного неба королевскому капитану оказалось проще, чем в то, что магическое оружие Хранителей попало в чужие руки. Жюль в изумлении таращил глаза и не мог выдавить ни слова. Пришлось помочь…
— Джеймс, спроси капитана, куда подевалась его драгоценная королева?
Джеймс спросил. Капитан спохватился, завертел головой, разволновался.
— Он говорит, что пираты разделили пленников во избежание бунта, — переводил брави. — Королева и ее свита должны сейчас находиться либо на другом когге, либо на нефе.
Из груди капитана вдруг вырвался горестный вопль: усач заметил тонущий когг. Судно с пробоинами под ватерлинией уже изрядно осело и завалилось набок. Экипаж давно попрыгал за борт. А вот пленники…
Жюль насел на Джеймса, замахал руками, запричитал. В голосе капитана слышались то просительные, то требовательные нотки.
— Силь ву плэ! Силь ву плэ! [6] — без умолку твердил Жюль.
— Умоляет помочь, — объяснил брави. — Просит не губить невинные души, запертые в трюме.
— Да уж, ситуация! Расстреливая корабль, Бурцев как‑то не подумал, что на борту могут оказаться не только пираты.
— Если ребята Жюля управятся с этой, — Бурцев притопнул ногой о палубу, — посудиной — пусть действуют. Мы поможем, чем сможем.
6
6 Пожалуйста (фр.)
Капитан медлить не стал. Голос усача обрел властность и зычность, зазвенел, загудел. Встрепенулись, забегали матросы. Без лишних церемоний морской волк взял в оборот и собственных спасителей. Джеймс едва успевал переводить команды с французского. Дырок в простреленном парусе было немного, и на скоростных качествах судна эти небольшие прорехи не отразились.
Успели… Едва‑едва.
На корме тонущего когга валялось трое убитых арбалетчиков, еще один лежал на носовой боевой площадке. И больше — ни единого пирата. А из трюма в самом деле доносились призывы о помощи. Причем отчаянные «о сэкуры» [7] уже сливались с характерным бульканьем…
7
7 О сэкур! — Помогите! (фр.)