Пески. Наследие джиннов

Гамильтон Элвин

– Я всё рассчитал! – Фазим гордо постучал пальцем по лбу, отчего стал выглядеть ещё тупее. – Если я женюсь на Шире, то от этих денег мне мало что достанется, а вот если на тебе… Тогда твоему дядюшке не видать этого буракки.

Точно. Буракки будет принадлежать моему мужу.

Фазим дурак, но тут он прав. Хуже того, он убийственно серьёзен. Мало мне дядиных на меня планов, так ещё и этот…

– Да я скорее застрелюсь! – вспыхнула я. Или застрелю его.

– Можешь

не трудиться. – Он оскалил лошадиные зубы. – Солдаты застрелят тебя сами, когда я скажу им, что ты якшалась с тем чужаком. – Его взгляд плотоядно обшаривал меня от синих глаз до пяток. – Ну, разве что помучают сначала.

Подавив желание вбить ему зубы в глотку, я вежливо улыбнулась:

– Пусть лучше так, чем всю жизнь терпеть тебя!

Его рука с силой упёрлась в стену рядом с моим лицом.

– Да я… Если на то пошло, мне вообще незачем начинать с женитьбы, – заговорил он тихо и вкрадчиво, угрожающе прищурившись. – Просто сделаю тебя никому не нужной, тогда выбора просто не останется. Пойдёшь за меня или на виселицу – по стопам своей мамочки. Шейка у тебя как раз подходящая. – Он издевательски провёл пальцем по моему горлу.

Будь у меня с собой револьвер, я бы ему показала! С оружием в руках я не боялась ни одного мужчины в наших песках, но сейчас оказалась совсем беспомощной.

– Фазим! – Окрик Ширы спас меня. – Чем это ты там занимаешься?

Он резко отстранился. Сестра заглядывала в просвет между домами – губы сжаты, лицо искажено в гримасе точно как в детстве, когда она старалась сдержать слёзы.

Я скользнула вдоль стены и поспешила на улицу. Возле Ширы замедлила шаг, готовая к бурным объяснениям, но она лишь молча отступила в сторону, опустив глаза в землю.

Домой, скорее заскочить домой и бежать из посёлка! У Фазима не хватило бы мозгов для пустых угроз: он непременно донесёт военным, что я знакома с преступником. Вот теперь Жиню точно придётся взять меня с собой, уж я его как-нибудь заставлю!

В дверях дядюшкиного дома я задержалась и прислушалась. Никого, все на улице, вернуться ещё не успели.

Я шла и молилась под звук своих шагов, чтобы никогда больше не переступать этот порог. Осмотревшись в хаосе спальни, покидала в сумку всё, что мне принадлежало, и кое-что ещё, затем бросилась в комнату мальчишек. Беспорядок там был невообразимый, одежда валялась неопрятными кучами вдоль стен. Едва я успела выбрать более-менее чистую рубашку, как из коридора донёсся стук входной двери, и тётушкин голос окликнул меня. Скорее, пока она не заглянула сюда! Я метнулась к окну и через мгновение уже стояла на песке.

На улице царила праздничная суета. Вешали

фонари, накрывали столы, а музыканты настраивали инструменты в гаснущих лучах заката. Такого не было с последнего Шихаба, когда отмечают самую долгую ночь в году, вспоминают приход тьмы и Разрушительницы, а затем празднуют возвращение света. С тех пор прошёл почти год, и люди истосковались по веселью. Да, сегодня будет весело… Только на этот раз без меня.

Никто не заметил, как я проскользнула в лавку и притворила за собой тяжёлую дверь. Никого, тишина, лишь половицы скрипят под ногами да между полками в сумеречном свете из окна танцуют пылинки.

– Жинь! – окликнула я, чувствуя себя глупее некуда.

Поздно, он давно ушёл.

Да и с какой стати ему меня ждать? Рука с принесённой рубашкой уныло опустилась. Глупо было рассчитывать на помощь: он мне ничего не должен. Здесь, в пустыне, каждый за себя.

Сбегать, что ли, к молодому тысячнику, пока Фазим не успел первым? Нет уж, выдавать кого-то властям – до такого я ни за что не опущусь!

Я сунула рубашку в сумку к остальным вещам. Придётся найти другую возможность выбраться из Пыль-Тропы, и как можно скорее, пока за мной не явились.

Когда я вышла из лавки, солнце уже село. Посёлок сиял праздничными огнями. От дома к дому тянулись гирлянды масляных фонариков, на стенах горели факелы, освещая жалкие остатки съестных припасов на столах. Спиртного, однако, хватало, и возбуждённая толпа вовсю приплясывала под музыку и подпевала хриплыми голосами. Ещё немного – и начнутся пьяные драки.

На улице теснилась добрая половина жителей посёлка: всем хотелось притронуться к буракки, привязанному к столбу. Он яростно вскидывал голову, бил копытом, и дядюшка Азид, не в силах успокоить коня, уже уводил его, пока дело не кончилось новыми проломленными черепами.

Проталкиваясь сквозь пьяную танцующую толпу, я крутила головой, чтобы не наткнуться на Фазима. Что-то деревянное просунулось под ноги, и я, больно ударившись лодыжкой, машинально ответила пинком, но ни в кого не попала. Обернулась – и увидела перед собой Тамида, который стоял как ни в чём не бывало, опираясь на костыль.

– Нехорошо пинать калеку, – ухмыльнулся он задорно, но у меня не осталось сил даже ответить на шутку приятеля. Веселье Тамида тут же растаяло. – Я это… искал тебя, хотел… – У меня ёкнуло сердце. Вот так сбежала бы и даже не попрощалась. Всегда знала, что этот день наступит, но не думала, что так внезапно. – Вот, – продолжал он, сунув мне что-то в руку, – тебе изрядно досталось, когда возилась с буракки.

Конец ознакомительного фрагмента.