Песнь красных песков
Шрифт:
– Это грязное отрепье ни один уважающий себя амрроканец не возьмет в жены. Девка запятнала честь семьи. Кровь очистит и приведет к Мудрецу. Уводите, – приказал он остальным. – Гулей на стражу, господину Кадиру возместить убытку за поимку беглянки.
– Нет, пожалуйста! Не надо! – закричала Ясмин, цепляясь за все поверхности в поисках спасения.
Я бросился за ними, но в последний момент Али навалился на меня. Шипение вырвалось из груди вместе с отголоском боли от встречи спины с твердой поверхностью.
– Господин, не надо, – жарко зашептал слуга. – Не ввязывайтесь в чужие разборки, умоляю. Мудрец
– Ты слышал вообще?! Они убьют ее! – заорал я от безысходности.
Али прав. Маракеш – не моя страна. Здесь другие законы и не мне их менять.
– Даст Мудрец, бедняжка умрет быстро. Прошу, господин, пойдемте. Ваши силы на исходе, а лекарство еще не подействовало. Вы бы все равно не справились с ними.
И снова я слышал правду. Только внутри от нее становилось очень горько и боль, совсем другая, отчего-то разрывала на части душу.
Последний раз такое сборище, как на улицах Маракеша, я видел в столице родной Шангрии, когда его величество приехал с визитом сразу после войны с Фринбульдией 2 . Король Абель объявил народу одной из стран своего Объединенного королевства 3 , что отныне лэрды кланов 4 и многочисленные жители городов становятся частью большой системы. Как будто у кого-то из нас был выбор: мирный договор наши страны подписали перед войной, якобы для усиления границ, но позже род Трастамара распространил свое влияние по всему полуострову.
2
Война с Фринбульдией – битва союзных войск стран Эрэбуса (материк) против захватнической политики тирана Николя Бонри и его армии.
3
Объединённое королевство – союз трех королевств во главе с его величеством королем Абелем Трастамара (Шангрии, Данмара и Зеленых островов).
4
Лэрд – высший титул в Шангрии.
А кто против – тот предатель.
Это для моего старшего брата Абель казался спасением, мне же пришлось столкнуться с последствиями всех изменений лично. Возможно, прими я тогда точку зрения Терлака и сторону короля, сейчас бы не проталкивался через любопытную массу к своему коню.
– Ай, ишаки, – цыкнул Али, очень точно передав мои мысли на сей счет. Только слово я подобрал другое. – Пришли смотреть на казнь. Звери.
– Толпа глупа, – бросил я тихо.
Чувство вины давило на плечи похлеще старых обид и тяжелых воспоминаний. Мимо меня пробежали несколько мальчишек, в руках которых я заметил камни. Клянусь богами, никогда не видел подобной жестокости. В королевстве преступников просто вешали, но для этого требовалось неоднократное нарушение закона. Чаще высылали в колонии, где жизнь тоже не сахар, – но терпимая.
Здесь же… Забить женщину камнями?
Ладонь замерла на шее черногривого скакуна. Тот в ответ всхрапнул, ударил копытом по земле и недовольно покосился в сторону людей. Удивительно, как быстро распространились новости: мы вышли всего полчаса назад, поскольку хозяин советовал выждать время, а весь рынок уже стягивался к главной площади.
– Господин, вы все правильно сделали. Законы Маракеша суровы, местные не любят чужаков, и вас могли побить вместе с девушкой, – продолжал Али. Кого он пытался убедить: меня или себя?
– Сколько ей лет? – прервал я.
Слуга сбился с повторных бормотаний про Мудреца, судьбу и прочее. Глаза стали больше, рот открылся. Ловкие пальцы дернули сброшенный капюшон бурнуса, будто на его глубине прятался удачный ответ на мой вопрос.
– Ну-у-у… Восемнадцать, наверное? – неуверенно пробормотал Али.
Толком разглядеть Ясмин не получилось, ее ведь увели слишком быстро. Но для возраста местных жен она показалась мне достаточно зрелой, ближе к аристократкам на родине.
– Чуть младше моей невестки Амалии, – сильно дернув один из ремешков, я сжал зубы. – Младше двух кузенов и на семь лет старше кузины.
– Господин…
– Знаешь, я ненавижу это место, – Али дернулся и отскочил на шаг, когда я резко повернулся. – Пустыня убивает меня. Несколько месяцев бесплодных поисков затерянного города и камня, а такое чувство, что я никогда отсюда не выберусь!
– Мудрец не зря готовит нам испытания, господин. Каждому отмерено столько, сколько человек выдержать.
Мягкая попытка обуздать вылившееся на голову Али раздражение сильнее раззадорила меня. Конь обиженно взвился, опять ударил копытом и поднял столб пыли вместе с кучкой мелких камешков. Животное лучше остальных почувствовало магию, которая бушевала в крови и рвалась наружу.
– Мой господин, успокойтесь. Вам нельзя колдовать, – дрожащий голос слуги опустился до шепота. Он помотал головой и загородил меня от идущих людей. – Умоляю, возьмите себя в руки.
Кожа перчаток скрипнула в образовавшемся вакууме тишины между нами.
Сжав переносицу, я несколько раз моргнул и отогнал подальше желание раскидать людей вокруг. И куда делась хваленая выдержка Пола МакГиннеса? Дома со мной не случалось ничего подобного. Лишь здесь, в дрыгловой пустыне, наружу пролезал давно обузданный характер.
– Ты прав, надо успокоиться, – буркнул я и взял коня под уздцы. – Идем отсюда, все равно никакой полезной информации от разговора с торговцем мы не почерпнули.
– А лекарства? Вам нужны обезболивающие мази, – покачал головой Али и отошел к серой лошади, скользнув рукой по белым пятнам на ее шее. – Нельзя употреблять настойку каннабиса. В прошлый раз вы чуть не ушли в пустыню среди ночи после очередного курительного сеанса!
Клянусь богами, иногда маленький слуга очень раздражал. Особенно когда проявлял заботу, сильно напоминая подобным поведением Терлака. Старший брат тоже любил поучать, ходил по пятам и беспрестанно ворчал в ухо, поскольку считал, что имеет законное основание. Он – лэрд, значит, всегда прав. А если неправ – смотри пункт первый.
– Али… – протянул я. Аромат специй и жаркого солнца наполнил легкие после глубокого вдоха.
Один, два, три, четыре, пять – счет очень помогал в борьбе с желанием дать ближнему по голове. Причем у каждого раздражителя свой предел. Вот у слуги – десять секунд, а у Терлака порой доходило до минуты.