Песнь меча
Шрифт:
— Она выбежала ко мне из круга танцующих девушек и хотела увлечь за собой. Я был пьян, наверное. Я оттолкнул ее к стоявшему рядом парню, а сам схватил другую девушку и стал с ней танцевать. А та девушка была дочерью жреца Одина. Потом, как мне кажется, она оклеветала меня перед своим отцом. Была гроза, и, по-моему, она внушила ему, что Повелитель грома разгневался, потому что мы не принесли ему жертву — Одину и Фригг достались черный баран и белый ягненок, как и полагается на свадьбе, — и он потребовал себе черного пса.
Тут Бьярни запнулся и умолк; дальше история становилась совсем запутанной, но, начав, он должен был довести рассказ до конца.
Мергуд закончила промывать лапу Хунина и втирала в рану вонючую зеленую мазь.
— Плохая девушка, — сказал ребенок, обращаясь к рыжему котенку у него на руках. Казалось, она прекрасно понимала, о чем идет речь.
Бьярни глубоко вздохнул и продолжил:
— Затем, когда мы проводили невесту к Онунду, жрец пришел за Хунином — моей собакой — чтобы принести его в жертву. Началась драка. Онунд вышел с мечом, чтобы во всем разобраться. Он сделал это с Хунином, чтобы побыстрее разрешить спор.
— Да, Онунд Деревянная нога никогда не тратил время на раздумья, — сказала леди Од, как будто размышляя вслух, и обратилась к Бьярни:
— А что потом?
— Ничего, госпожа. Вы спросили меня, почему он это сделал, и я рассказал.
— А теперь я спрашиваю тебя, что случилось потом. Расскажи, как вы двое, грязные и вымокшие, очутились у моего порога.
— Онунд велел мне покинуть Барру. Я верно служил ему два года. Он сам так сказал, и с честью освободил меня от службы, чтобы я нашел себе другого хозяина. Хериольф Купец был тогда в нашей гавани.
Он махнул рукой в знак того, что закончил рассказ. А потом добавил:
— Хериольф сказал, что после той ночи мне недолго оставалось бы жить на Барре.
— Думаю, Хериольф Купец прав, — тихо сказала Од.
Мергуд перевязывала лапу Хунина чистыми льняными полосками.
— Гроа, — позвала она старшую из трех девочек, — принеси немного молока и склянку с зелеными каплями от жара.
Девочка встала и проскользнула во внутреннюю дверь. Когда она вернулась, Мергуд прочно закрепила повязку. Она вытащила деревянную пробку из склянки и принюхалась, потом налила несколько капель в молоко и поставила под нос Хунина.
— Пей, темный брат.
Хунин помедлил с минуту, потом тронул молоко языком и, почувствовав его вкус, окунул морду в миску и вылакал все дочиста.
— Это собьет жар, — объяснила женщина, положив руку на голову псу. — Приведи его ко мне завтра.
Потом, как будто вспомнив что-то, она посмотрела на леди Од, которая вновь принялась зашивать накидку.
— Вы разрешите?
— Разве я не все тебе разрешаю? — сказала госпожа. — Как одна королева другой.
Очевидно, это старая шутка, и Бьярни задумался, что бы она могла значить.
Мужчины часто обменивались шуточками, понятными только им, но он не знал, что и у женщин такое бывает.
Во дворе послышались тяжелые шаги, и кто-то ввалился в комнату, как медведь. Обернувшись, Бьярни увидел высокого человека, с широкими плечами и небольшим брюшком и, хотя сложно было разглядеть сквозь бьющий в глаза свет заходящего солнца, с грубыми чертами лица и уродливым, сломанным носом, на который свисала копна огненно-рыжих волос — не таких темных, как у Онунда, а яркого, горячего цвета расплавленного железа.
Бьярни понял, что перед ним Рыжий Торштен, предводитель великого флота и хозяин многих островов, наводящий ужас на жителей материка.
Он переступил порог и заворчал:
— Этот сукин сын Кадир опять выпустил племенную кобылу.
Его матушка обрезала нитку маленьким ножом, висящим у нее на поясе, и подняла тяжелые складки волчьей шкуры, крытой толстой красной тканью.
— Неужели? Не сомневаюсь, что Эрп все уладит… Смотри, я зашила твою накидку.
Тяжело ступая, он подошел к очагу, чтобы взять накидку, и его рука, словно молот Тора, опустилась ей на плечо в знак благодарности.
А Гроа, старшая из трех девочек, стоя с пустой миской из-под молока в руках, подумала, что о незнакомце все забыли, и затараторила:
— Отец, смотри, у нас гость. Он служил Онунду Деревянной ноге, пока его собака…
Бьярни, тихо стоял неподалеку, держа Хунина за ошейник. Он думал, как бы поблагодарить госпожу и уйти — или даже улизнуть без благодарностей, но тут замер на месте. Какой же он глупец, что рассказал! Теперь придется повторять все сначала, и у него было дурное предчувствие, что Од, в своей доброте, предложит его услуги своему сыну-богатырю, как будто он заблудшее дитя, которому нужно помочь. И если она это сделает и Торштен согласится взять его, ему придется отказаться. Хочет он того или нет, он должен будет отказаться или смириться с тем, что опять его судьбу решают другие…
Но Леди Од уронила катушку с нитками на пол и велела:
— Гроа, помоги мне перемотать нитки, у тебя такие тонкие пальчики.
А потом обратилась к Торштену:
— Хериольф Купец стоит в нашей гавани, может, ты его видел? А это Бьярни Сигурдсон; его пес повредил лапу, и он привел его сюда, чтобы Мергуд его вылечила.
Волна облегчения и благодарности растеклась по сердцу Бьярни благодатной прохладой.
Торштен посмотрел на него своими рыжевато-карими глазами, которые приковывали к себе взгляд каждого, кто осмелился взглянуть на него:
— Ты не похож на торговца.
Бьярни покачал головой:
— Этим занимается Хериольф. У него прекрасные шелка и прочные веревки — обычные товары. Да и украшенный драгоценностями кубок с крестом, который, он сказал, может заинтересовать леди Од. — Бьярни бросил взгляд на хозяйку дома, которая, оторвавшись от внучки и катушки ниток, улыбнулась ему в ответ.
— А у меня только один товар на продажу — верная служба.
Глава 8. Пасхальное плавание