Песнь о Трое
Шрифт:
Отец постучал по полу нижним концом скипетра из слоновой кости, круглый набалдашник которого искрился зелеными вспышками: он был украшен огромным, совершенным по форме изумрудом.
— Я созвал вас, чтобы обсудить то, что не давало мне покоя долгие годы, — произнес он твердым, сильным голосом. — Я говорю об этом сейчас, ибо вдруг осознал, что мой сын Парис родился в этот самый день тридцать три года назад. В день смерти и утраты. Лаомедонт, мой отец, был убит. Вместе с моими четырьмя братьями. Гесиона, моя сестра, была похищена и изнасилована. Лишь рождение Париса помешало
— Отец, почему ты позвал именно нас? — мягко спросил Гектор.
В последнее время я стал замечать, что он взял на себя обязанность возвращать заплутавшие мысли нашего родителя к предмету разговора, когда тот от него отклонялся, а происходило это все чаще.
— О, разве я вам еще не сказал? Ты здесь потому, что ты наследник трона, Гектор. Деифоб — мой самый старший сын. Гелену предстоит стать хранителем оракулов Трои. Калхант заботится об оракулах до совершеннолетия Гелена. Троил с Илионом здесь потому, что Калхант сказал, что о них есть пророчества. Антенор был там в тот день. И Парис, потому что это был день его рождения.
— А зачем ты позвал нас? — гнул свое Гектор.
— Я намерен послать официальное посольство к Теламону на Саламин, как только моря станут безопасны для плавания, — заявил отец, как мне показалось, вполне логично, хотя Гектор нахмурился, словно ответ встревожил его. — Посол потребует от Теламона вернуть мою сестру в Трою.
Молчание. Антенор встал между моей скамьей и соседней и повернулся к сидящему на троне отцу. Бедняга, его согнуло почти вдвое от тяжелой болезни суставов, которой он страдал с незапамятных времен; все считали, будто именно ее разрушительное действие стало причиной его общеизвестной вспыльчивости.
— Мой господин, это глупая затея, — решительно возразил он. — Зачем тратить на нее троянское золото? Ты знаешь не хуже меня: за все тридцать три года изгнания Гесиона ни разу не выказала сожаления о своей судьбе. Ее сын, Тевкр, хотя и незаконнорожденный, занимает очень высокое положение при саламинском дворе, он приходится другом и наставником наследнику саламинского трона Аяксу. В ответ ты получишь «нет», Приам, так к чему все эти хлопоты?
Царь в ярости вскочил на ноги:
— Ты обвиняешь меня в глупости, Антенор? Я впервые слышу, что Гесиона довольна своей участью! Это Теламон запрещает ей просить нас о помощи!
Антенор потряс шишковатым кулаком:
— Сейчас говорю я, мой господин! И настаиваю, чтобы меня выслушали! Почему ты упорно считаешь, будто тогда нам нанесли оскорбление? Это Геракла обидели, и ты это знаешь. А еще я напомню тебе, что, если бы Геракл не убил того льва, Гесиона была бы мертва.
Отец дрожал всем телом. Между ним и Антенором было мало любви, несмотря на то что сестра одного была супругой другого. Антенор оставался сильным духом дарданцем, врагом в собственном доме.
— Если бы мы с тобой были моложе, — отчеканил Приам, — наши постоянные стычки имели бы смысл. Мы положили бы им конец с мечами в руках. Но ты — калека, а я — слишком стар. Повторяю: я отправлю посольство на Саламин, как только смогу. Ясно?
Антенор фыркнул:
— Ты — царь, мой господин, и решение
Под эхо собственных слов он вышел прочь; отец вернулся на свое место, пожевывая бороду.
Я встал, сам удивляясь своему порыву и еще больше удивляясь тому, что сорвалось с моего языка:
— Мой господин, я вызываюсь возглавить твое посольство. Мне все равно нужно отправиться в дальние страны, чтобы очиститься после смерти сына дяди Антенора.
Гектор рассмеялся и захлопал в ладоши:
— Парис, я поздравляю тебя!
Но Деифоб нахмурился:
— Почему не я, мой господин? Это должен быть я! По старшинству.
Гелен в споре встал на сторону Деифоба; зная, какое отвращение питает Гелен к старшему брату, я едва мог поверить своим ушам.
— Отец, пошли Деифоба, пожалуйста! Если поедет Парис, я точно знаю: Трою ждут кровавые слезы!
Кровавые слезы или нет, царь Приам принял решение. Он поручил посольство мне.
После того как все разошлись, я задержался поговорить с ним.
— Парис, я очень рад.
Он погладил меня по волосам.
— Тогда я вознагражден, отец. — Я вдруг рассмеялся. — Если мне не удастся вернуть тетку Гесиону, может быть, я взамен прихвачу какую-нибудь ахейскую царевну.
Посмеиваясь, он раскачивался из стороны в сторону на своем троне; моя шутка ему понравилась.
— В Элладе много царевен, сын мой. Мы бы здорово наступили ахейцам на хвост, если бы расквитались с ними око за око.
Я поцеловал ему руку. Его непреходящая ненависть к Элладе и всему ахейскому была в Трое притчей во языцех; я его осчастливил. Разве важно, что шутка была пустая, раз она заставила его рассмеяться?
Судя по всему, мягкая зима должна была закончиться рано, и я отправился в Сигей, чтобы провести там несколько дней и обсудить состав флота сопровождения с капитанами и купцами, которые отправятся со мной. Я хотел получить двадцать больших кораблей, укомплектованных командой, но с пустыми трюмами. Поскольку моя поездка оплачивалась из царской казны, я знал, что желающих будет хоть отбавляй. Так и не поняв, что за демон побудил меня предложить свои услуги, я с радостным нетерпением предвкушал грядущее приключение. Скоро мне предстояло увидеть далекие земли, которые не надеялся увидеть ни один троянец. Элладу.
После того как собравшиеся разошлись, я вышел из дома начальника гавани и побрел по берегу, дыша обжигающе холодным воздухом с резким привкусом моря и наблюдая за кипевшей на берегу работой: корабли, вытащенные зимой на гальку, теперь кишели людьми, в чьи обязанности входило осмотреть просмоленные борта и убедиться, что они пригодны для плавания. Невдалеке от берега маневрировало огромное алое судно. Изогнутый нос корабля венчала фигура — точно, Афродита, моя богиня-покровительница, ее глаза пытались смутить меня своим взглядом. Какому корабельному мастеру явилась она во сне, чтобы он мог так искусно воплотить ее в дерево?