Песни и романсы русских поэтов

Гусев Виктор Евгеньевич

«Ах, прощай, моя девичья красота! Ты пришла ко мне, злодейка сухота? Ретиву сердцу от ревности сгореть — Мне, не живши для веселья, умереть! Всё погибло невозвратно для меня, Если, миленький, не любишь ты меня! Ни с каким уж в целом свете молодцом Не меняться обручальным мне кольцом; Никогда золот венец не надевать — Мне сердечным никого не называть! Все забавушки, все игры, смехи прочь — Дни веселые заменит темна ночь… Ни на чей уж я призыв не отзовусь, Ни на чей, млада, привет не улыбнусь! Нет! нельзя такой беды перенести — Что с тобою мне — что с жизнию прости! Нет, нельзя зимой муравушке расти, По муравке цвету алому цвести, Красну солнышку по-летнему не греть!.. Белой груди с воздыханья не болеть — Я ножом ее булатным распорю, И любовь в сердце и ревность уморю!»

320 ^*

Ах

ты, рощица! Роща темная! Место тихое — Укромонное! Для гуляньица — Словно зелен сад; Для свиданьица — Уж не кой ты клад! У ревнивых глаз Я украдуся — В роще милого Дожидаюся… Вот и он, душа, Соколом летит, На догадку мне Соловьем свистит! Я бегу к нему Робким зайкою, По глухим тропам — Горностайкою… Прилечу к нему — Перепелицей, Обоймусь с дружком — Красной девицей.

321 ^*

Каркнул ворон на березе… Свистнул воин на коне… Погибать тебе, красотке, В чужедальней стороне!.. Ах, за чем, за кем бежала Ты за тридевять полей, — Для чего не размышляла Ты об участи своей?.. Всё покинула, забыла — Прах отца, старушку мать — И решилася отчизну На чужбину променять. То ли счастье, чтобы очи Милым сердцу веселить, — После ими ж дни и ночи Безотрадно слезы лить? Неужли ты не слыхала Об измене? — «Никогда!» Неужли ты полагала В сердце верность?.. — «Навсегда! Было некому, бедняжку, Поучить меня уму, И голодной, вольной пташкой Я попалась в сеть к нему… Никого я не спросилась, Кроме сердца своего, Увидала — полюбила, И умру, любя его!» Каркнул ворон на березе… Свистнул воин на коне… И красотка погибает В чужедальней стороне.

322 ^*

У соловушки одна песенка, Да и ту он по весне поет! У меня, младой, один милый друг, Да и тот со мной не в любви живет. Чуть лишь зоренька занимается, Уж седлает мил ворона коня… Уезжает же — не прощается, Покидает друг во слезах меня. Не бывает день, не бывает два, Через три домой возвращается… Он шумит, гамит за воротами, Всё меня бранит за широкими: «Уж ты спишь, моя молода жена, Или так лежишь, прохлаждаешься, Что нейдешь встречать, принимать коня… Иль иных гостей дожидаешься?» — «Не лежу, не сплю… я бегу, лечу, Всё тебя ждала, дожидалася… Лишь к твоей встрече припасаючись, День и ночь глаза не смыкалися!» И взойдет милой во высок терем, И он кинется на кроватушку: У белой груди змея лютая, Во правой руке сабля острая. Во ногах сидит красна девица… А уж я, млада, что в полон взята,— Во своем добре не указчица, Во своем дворе не хозяюшка!

323. Русская элегия ^*

Сизокрылый голубочек, Милого заветный дар, Взвейся выше, поднимися К поднебесным облакам. С вышины, мой голубочек, Посмотри во все страны — Не увидишь ли, где милый Воздыхает обо мне! Если где его усмотришь, Как стрела к нему пустись, Сядь в саду его на ветку И уныло заворкуй… Он услышит, он увидит, Он узнает голос твой И пшеницей белоярой Приманит тебя к себе! Ты

слети к нему, ко груди Друга милого прижмись, И послушай, для меня ли Бьется сердце во груди?.. Если мной живет и бьется, Он прижмет тебя к нему, Взор наполнится слезами, Слезы брызнут — он вздохнет И тебя рукою нежной Потихоньку оттолкнет… Носиком своим хоть слезку, Ах, хоть слезку подхвати И ко мне с слезой бесценной Быстрой молнией лети. Друга слезку дорогую Я своею оболью, Расцелую, размилую И у сердца иссушу! Если ж он меня не любит, Если клятвы позабыл… Не лети ко мне! — останься В зеленом его саду, Под косящатым окошком, На любимый сядь кусток И уныло и печально День и ночь воркуй, стони… Пусть он, совестью терзаясь, Будет плакать, тосковать; Пусть он жизнь возненавидит — Бросит пищу, бросит сон… И от вздохов пусть завянет, Как от холоду цветок! И от горьких слез истает, Как от пламени свеча! Вот тогда лишь он спознает Муки сердца моего… Голубочек, понесися К поднебесной вышине… Но с слезою возвратися Друга милого ко мне.

324 ^*

Хороша ты, красна девушка, На белом свете родилася! Ни видом такой не видано, Ни слыхом такой не слыхано; Темно-русая коса твоя Лентой алой изукрашена, Твои брови соболиные Обогнулися как радуга; Твои очи соколиные, Будто звездочки, горят, блестят; Твои губочки — как маков цвет, Что весною расцветать начнет; Грудь высока лебединая, А походочка павлиная; Голос звонче соловьиного; Речи слаще меду сладкого! Мое сердце распылалося, От покою отказалося, — За тобою я, как тень, брожу! Ах, когда б сердца ретивого Можно было мне ослушаться, Не спознал бы горя горького, Не изведал бы кручинушки… Не любил бы несогласную, Лютым сердцем непокорную.

325 ^*

Ах молодость, молодость! Весна моя красная! Ты когда, когда прошла, Когда прокатилася?.. Ты не речкой протекла — Точно из лука стрела Или пташка пролетела! Точно песенкой пропелась, Дальним гулом пронеслась — И сокрылася от глаз! Ах ты, горе горькое, Неизменная тоска! Ты когда на ретивое Горючим камнем легла?.. С молоком ли я родимой В белу грудь тебя всосал, Или с первым поцелуем Красной девицы узнал?.. Злые люди подружили Горе горькое со мной… И в сырой земле, в могиле Моя радость, мой покой!

А. В. Кольцов

Ранние стихи Алексея Васильевича Кольцова (1809–1842) были написаны в традиции сентиментального романса начала XIX века, но на рубеже 1820-х и 1830-х годов он обращается к жанру «русской песни», творчески осваивая фольклор. Некоторые стихотворения Кольцова были положены на музыку уже при его жизни («Хуторок», «Не шуми ты, рожь…», «Отчего, скажи…», «Если встречусь с тобою…» — последнее М. Глинкой). Но в быт эти песни входят лишь с конца 1840-х и особенно в середине 1850-х годов. Наиболее массовое распространение получили: «Перстенечек золотой…», «Не скажу никому…», «Так и рвется душа…», «Я любила его…», «Хуторок». [110] Другие песни, особенно романсы («Разлука», «Глаза» и др.), известны не столько в крестьянской, сколько в городской среде. В песенниках, кроме названных, чаще всего встречаются: «Ты не пой, соловей…», «Не шуми ты, рожь…», «Обойми, поцелуй…», «Что ты спишь, мужичок…», «Отчего, скажи…». В лубочной литературе особенно распространены: «Песня старика», «Первая песнь Лихача Кудрявича», «Песня пахаря», «Раздумье селянина», «Косарь». Некоторые из стихотворений Кольцова в устном бытовании заметно изменены («По-над Доном сад цветет…», «Два прощания» и др.). К поэзии Кольцова обращались очень многие композиторы, хотя, по замечанию Б. А. Асафьева (Игоря Глебова), «человека, близкого ему (Кольцову. — В. Г.)по складу и здоровой непосредственности, в русской музыке не найти». [111] Поэтому, несмотря на огромное количество романсов и песен (около 700), созданных более чем тремястами композиторами, лишь немногие из этих произведений вошли в музыкальный быт. Наиболее удачны и известны песни и романсы М. Глинки, А. Даргомыжского, М. Мусоргского, М. Балакирева и А. Рубинштейна. На слова Кольцова писали также музыку А. Варламов, А. Гурилев, Н. Римский-Корсаков, Ц. Кюи, С. Рахманинов, С. Танеев, А. Гречанинов, из советских композиторов — Б. Асафьев, Р. Глиэр, М. Ипполитов-Иванов, А. Гольденвейзер и другие.

110

А. М. Новикова, Песни А. В. Кольцова в устном творчестве. — «Русский фольклор», вып. 3, М.—Л., 1958, с. 113, 119, 122.

111

Игорь Глебов, Русская поэзия в русской музыке, Пг., 1922, с. 7.