Песня цветов аконита

Дильдина Светлана

* * *

— Иди к нему! Сейчас же иди, не жди, пока приведут!

Айхо мотнул головой, отчаянно и обреченно, — пряди рассыпались, в беспорядке упали. Ниро встряхнул его за плечи.

— Не могу.

— Дурак! Может быть, еще можно что-то исправить! Ты же знаешь, как он ценит тебя!

— Знаю. Больше, чем я заслуживаю.

— Ты же просто ошибся. Он может простить!

— За ошибки расплачиваются. И за ложь. Чем я лучше других?

У Ниро руки опустились.

— Шинори был прав. Твой брат не

доверял мне с самого начала… Ниро выглянул в окно — отсюда был виден краешек дороги.

Пока — никого.

— Тогда я с тобой останусь.

— Скоро за мной прискачут?

— А я почем знаю? Но, думаю, скоро.

Айхо вскочил — словно птица вспорхнула, обнял Ниро, уткнулся лбом в его плечо.

— Уходи. Пожалуйста.

— Да нет же! Я останусь с тобой! — Ниро попробовал сдвинуться с места, пройти в глубь комнаты, но руки актера, легкие, слабые с виду, удерживали, не пускали.

— Уходи. Чем ты будешь — защитой? От… от него, что ли?

— Охх…

Ниро потер виски.

— Я просто буду с тобой.

— Ни к чему. Я и вправду виновен. Я обманул доверие. Хуже и быть не может. — Айхо держал его за руки, говорил, как мог, убеждая. — Ни ему, ни мне ты не поможешь. Только вред принесешь. Я же знаю…

Юный актер казался сейчас ребенком, которому подарили сказку и тут же отняли. И хотелось бы плачем вернуть все назад, да не перед кем плакать, вот он и уговаривает себя, что сказок нет. Айхо растерянно смотрел на Ниро и подталкивал к двери.

— Ну, уходи! — повторил в третий раз.

— Я все равно буду просить за тебя!

— А? Да… — Так же растерянно Айхо смотрел на него. Неуверенно и испуганно, и думал о чем-то другом.

— Говоришь, скоро?

— Что с тобой, Айхо?

— Ничего, — быстро проговорил. — Ты увидишь его… первым. Скажи, что я… сожалею о том, что… что… — запнулся, не стал продолжать. Обреченно закончил — выдохнул: — Вот.

С трудом разжал руки, смотрел, как Ниро сделал шаг к двери, еще один… и еще… как остановился в проеме и с Айхо глаз не сводил.

— Ну, пожалуйста! — выговорил совсем безнадежно, и Ниро повиновался.

Айхо дождался, пока Ниро вскочит на лошадь и покинет двор, и сам выскользнул за ограду. Побежал, словно стая демонов гналась по пятам. Мимо реки, в лес, к заветному ильму. Не разбирая дороги, бежал по траве, спотыкаясь, только прижимал к боку кусок холстины, скрывавший предмет, который с собой захватил. В конце концов, продравшись через кусты, упал на колени в траву. Прямо перед Айхо возвышался огромный ильм, пчелы гудели неподалеку. Один. Здесь Айхо никто не найдет.

Обнял старый ствол, прижался к нему щекой.

После данного слова…

Уходить нужно достойно. Хоть что-то достойное совершить. И легче так, чем…

«Как подобает» — слова красивые. Только преступники вроде Айхо, если попадут в руки служителей закона, умирают долго. Трудно. Один раз Айхо видел такую

смерть и хорошо запомнил подробности. И все же… чтобы хоть не совсем с презрением его вспоминали.

Не глядя, протянул руку, нашарил в траве сверток. Так же, не глядя, развернул нож, в наивном бездумии стараясь не порезаться.

* * *

На золотом ободке плясали солнечные искры. Там, внутри, духи золота затеяли беспечную пляску. Йири смотрел на кольцо. Вспоминал. Айхо… Несколько лет назад, в Столице, во время болезни Благословенного, казначей Островка поплатился за доверие к такому вот существу. Йири даже имя запомнил — Оэни. Ирис. Потрясла его тогда эта история, хоть и самому трудно пришлось. Больно видеть, что твое доверие обманули. А потом несколько слов — и все. Тот казначей позора не смог вынести или не перенес смерти предавшего его любимца? Не узнать. И все это в прошлом. Уж Йири точно умирать не намерен, да и письма подложные у него — опасности нет. А этот с глазами-черешнями понял ли, что натворил?

Йири спустился в сад, пошел по дорожке. Шелест одежды сливался с шорохом ветра.

Сам виноват. Оба виноваты, каждый по-своему — только, по счастью, платить одному.

А Шинори — неужто рад? Чему же? Тому, что обмануто доверие господина? Что плохо придется мальчишке, и без того знавшему больше сомнительных радостей, чем настоящих? Тому, что среди людей в очередной раз порезвилась подлость?

Пройдя почти через весь сад, прислонился к старой яблоне — ее узловатый ствол казался мудрым, как иссеченное морщинами лицо старой женщины. Листья защищали глаза от солнца. Думал. Скоро вернутся посланцы, и что тогда?

Послышался шорох. «И как ты поступишь?» — словно спросило старое дерево.

— Все будет по справедливости, — тихо откликнулся. А как же иначе?

«Иначе бывает у людей, далеких от совершенства».

— Что мне до них?

«Ты старался помочь ему — или все же хотел создать очередную куклу, только на свой манер? Которая умеет кричать и смеяться — не такую, как ты когда-то».

Молодой человек с силой сжал в руке ветку — переломилась, и заболела ладонь.

— Прости, — шепнул яблоне, посмотрев на зеленые листья, которые скоро умрут.

Долго стоял под яблоней, потом вернулся к себе. В саду оставаться не мог — осуждение слышалось в шорохе листьев, в качанье теней над дорожкой.

Уже из окна увидел, как на дорожку упали еще две тени — посланцы вернулись. С ними никого не было.

— Где Айхо?

— Господин… он исчез!

— Разыщите, — ровный голос, слишком уж ровный — даже для Йири.

Взглянул в зеркало — и отвел взгляд. Нехорошее померещилось.

* * *

— Не умеешь — не берись! — орал Вьюрок. Уже давно позади осталась полянка и злополучный нож в траве, а Вьюрок никак не мог успокоиться. — Дурак! Девчонка! Только глазки подрисовывать можешь!