Песня любви для Ворона
Шрифт:
Нет, она не имеет права их ни в чем обвинять. Возможно, тогда и сам Марк не знал еще причину собственного поведения.
— Марк? Твой муж?
— Да, только брак продолжался недолго.
— А почему?
Дженна, мешавшая соус, на мгновение замерла, но потом энергично стала орудовать ложкой.
— Как оказалось, мы совершенно не подходили для семейной жизни.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Рейвен, почувствовав, что причина распада семьи кроется не просто в несхожести характеров, а находится гораздо глубже.
— Ну,
Некоторое время Рейвен вопросительно смотрел на Дженну, рассчитывая подробнее узнать и о ней самой, и о мужчине, которого она любила настолько, что связала с ним жизнь, хотя Марк, судя по всему, не отвечал ей взаимностью.
— Мне больше нравится второй вариант, — сказал он наконец, поняв, что Дженна не склонна продолжать разговор на личную тему.
Ясные живые глаза, казалось, покрылись непроницаемой темно-зеленой пеленой, которая полностью скрывала от постороннего взгляда чувства и мысли Дженны. Рейвен не смог разгадать, что принес ей разрыв с мужем — облегчение и свободу или печаль и боль?
«Воспринимал меня как сестру, мать, но только не как любимую женщину», — повторил про себя Рейвен. Теперь ему стала понятна реакция Дженны на комплимент по поводу материнского таланта.
— Твой муж — просто слепец, — заявил Рейвен весьма авторитетно.
— Очень мило. — Чувственные губы тронуло некоторое подобие улыбки. — Но ты не прав. Мой муж по профессии пилот и обладал отличным зрением. Кстати, у тебя есть штопор, чтобы открыть бутылку?
— А ты его любила?
— Да нет, конечно. О чем ты говоришь? Обычно я выхожу замуж за каждого, кто делает мне предложение.
— Дженна… — начал Рейвен.
— Кажется, мы остановились на штопоре. — Она улыбнулась, но во взгляде сквозила холодная отчужденность. — Мои братья откупоривали бутылку ударом руки по донышку. Я еще так не пробовала, видимо, у меня не хватит сил. А вот у тебя, наверное, получится без особого труда.
— Но ты по-прежнему любишь его? — допытывался Рейвен.
— А тебе никогда не говорили, что неприлично совать нос в чужие дела? — отрезала Дженна.
— Говорили. Но почему ты не хочешь ответить?
— Почему тебя так волнуют мои чувства? — Разыгрывать спокойствие и невозмутимость ей становилось все труднее.
— Да потому, что не следует жить только воспоминаниями, постоянно оглядываясь назад, подсчитывая потери и ошибки, — ответил Рейвен и тихо добавил — Я тебе не позволю.
— Что? Ты не позволишь? — Дженна с неподдельным удивлением посмотрела на Рейвена, который неподвижно сидел напротив. — Да какое отношение ты имеешь к моей жизни? Хватит с меня отца и трех братцев, считавших, что
— Так ты любишь Марка? — настаивал Рейвен.
— Нет! Я разлюбила его с той самой ночи, когда убедилась, что он не может заниматься со мной сексом. Марк, рыдая, заснул в моих объятиях.
— Что?! — Рейвен не верил своим ушам.
— Видимо, Марк женился на мне потому, что я ему просто нравилась. Он тоже мечтал о семье, детях, полагая, что я вполне подхожу для роли заботливой матери и любящей жены. По его мнению, только я была способна изменить его жизнь. Но бедный Марк ошибался. Несмотря на все старания, он так и остался гомосексуалистом и боялся признаться в этом не только кому-либо, но в первую очередь себе.
Дженну потрясли собственные слова. Она никогда не рассказывала о той ужасной ночи, когда муж и жена вдруг поняли, что их брак — сплошной самообман. Девушка не разоткровенничалась бы и сейчас, если бы Рейвен не проявил такую настойчивость. Она судорожно вздохнула, испытывая желание провалиться сквозь землю, растаять в воздухе, словом, скрыться от черных внимательных глаз, полных сострадания.
— Ну, доволен? — Ее голос дрожал. — Что касается меня, то хуже, чем сейчас, я себя никогда не чувствовала. В следующий раз я предпочту утонуть, чем выворачивать душу наизнанку перед едва знакомым человеком. Так что, когда моя лодка снова пойдет ко дну, не пытайся меня спасать, ибо ты назначаешь слишком высокую цену за помощь. Рейвен покачал головой.
— Забавно, точно так же говорила мне когда-то Энджел.
Грустная улыбка, свидетельствовавшая о пережитом страдании, тускло заиграла на его губах. Словно острый нож полоснул девушке по сердцу. Она поняла, что разбередила рану, не менее болезненную, чем ее собственная. Гнев тут же сменили раскаяние и сочувствие.
— Извини, — послышался шепот. — Я не хотела…
— Все в порядке, — остановил ее Рейвен, отворачиваясь. — Ты не виновата, что когда-то и со мной жизнь поступила очень жестоко.
— Но если бы я предполагала, то не была бы настолько бессердечной.
Улыбка смягчилась. Рейвен погладил Дженну по щеке жесткой ладонью.
— Я же сказал, все в порядке, и ты можешь не беспокоиться.
Повернувшись, он достал из ящика стола штопор. Пара легких движений сильных мужских рук — и пробка вылетела из бутылки.
— Бокалы в шкафу, слева от тебя, — указал он.
Дженна достала бокалы и поставила на стол.
Пока Рейвен наполнял их солнечным искрящимся напитком, его ноздри трепетали, вдыхая тонкий аромат. Перед тем как сделать первый глоток, он слегка покачал бокал, чтобы почувствовать богатый букет.
— Ты сказал, что одно время Энджел жила только воспоминаниями. Кто или что заставляло ее постоянно возвращаться к прошлому? — Дженна удивилась, что у нее хватило смелости, а может, наглости задавать подобные вопросы.