Песня огня
Шрифт:
Кассия с трудом перевела дыхание и плотнее запахнула рубашку.
— Я жду тебя.
От звука его голоса Кассия задрожала. Он знал, что она боится его, бессильная и беспомощная против его власти. Кассия скользнула под одеяло и теперь лежала совсем тихо.
— Пододвинься ближе.
Голос мужа звучал беззлобно, даже ласково. Это был тот же голос, которым он говорил с ней, когда Кассия только что приехала в Вулфтон. Как это было давно! Тогда он был нежен, стараясь вызвать в ней доверие к себе. Она помнила, как поддразнивала его, как улыбалась ему, как приятны ей были его прикосновения.
— Да, — прошептала она, заставляя себя
Его руки сомкнулись вокруг ее стана, притянули к себе.
Грэлэм чувствовал напряжение в теле жены и принялся нежно поглаживать ее затылок. Если бы он хотел взять ее, он просто сорвал бы с нее одежду и овладел ею. Обещание, данное женщине, не значило ровным счетом ничего. Оно дает женщине чрезмерную власть. Он ощутил под пальцами хрупкие косточки на ее плечах; рука его продолжала осторожно массировать ее шею. Минуты шли, и ее напряжение начало спадать. Под его чуткими пальцами мышцы ее расслабились. Обещание, данное ей. В темноте рыцарь улыбнулся. Нет, он не станет принуждать ее снова. Он заставит просить его о любви.
Грэлэм продолжал ласкать и гладить тело жены, пока сердце ее не начало биться спокойно, а дыхание не стало ровным, как у спящей.
Тогда он повернулся на бок лицом к ней, прижал ее к себе и почувствовал, как от близости ее нежного живота возбуждается его плоть. Он снова улыбнулся и приказал себе уснуть. Когда Грэлэм проснулся ранним утром, Кассия мирно покоилась в его объятиях; ее стройное бедро оказалось между его ногами, а щека уютно уместилась во впадине шеи. Он медленно высвободил руку и принялся гладить ее ягодицы под ночной рубашкой. Кожа ее была гладкой, как атлас, и в ответ на это прикосновение тело его встрепенулось. Ноги Кассии были слегка раздвинуты, и это облегчило ему проникновение; он ощущал ее влажную женственность и упивался ею. Его пальцы ритмично гладили и ласкали ее. Она тихонько вздохнула во сне и потянулась к нему; рука ее крепче охватила его грудь.
Кассия застонала, и этот низкий и мучительный звук, исходивший откуда-то из глубины, пробудил ее; длинные ресницы затрепетали в тусклом свете раннего утра. Она почувствовала обволакивающее ее тепло, потом странное раздражающее и дразнящее ощущение внизу живота. Она осталась лежать неподвижно и очень тихо, не сознавая, где находится. Сон все еще затуманивал ее сознание: он был дразнящим и нежным и повелевал ей ритмично двигаться. Она почувствовала шумное дыхание у своего виска. Грэлэм. Кассия замерла, ощущая близость его тела, мучительную и дразнящую ласку его пальцев.
— Тише, — услышала она ласковый голос. Его губы легко, как перышко, коснулись ее уха.
Кассия почувствовала, как это ощущение жжет ее, нарастает внутри, и ее тело, не подчиняясь разуму, как бы по собственной воле делает повторяющиеся движения навстречу его вопрошающим пальцам. Она ощутила густую поросль волос у него на груди, прикоснулась к ним грудью и прижалась еще ближе и плотнее к мужу.
— Тебе это приятно, не так ли, Кассия?
Она снова застонала и вцепилась в него руками.
И вдруг его пальцы отступили, и он отстранился от нее. Кассия непонимающе смотрела, как он встает с постели, не отрывая от нее взгляда. Она ощущала себя обделенной, все ее тело трепетало от желания чувствовать его… но внезапно к ней вернулось сознание, и она все поняла.
— Да. — Голос Грэлэма звучал отчетливо, а его темные глаза не отрывались от ее лица. — Не попросишь ли ты теперь, чтобы я овладел тобой, миледи жена? Ты ведь знаешь, что должна попросить меня.
Она задрожала то ли от неутоленного желания, то ли от ярости на самое себя, задрожала, понимая собственную слабость.
— Я ненавижу тебя, — прошептала Кассия и слова эти вырвались из ее горла как хриплое карканье.
Он откинул голову назад и от души расхохотался.
Она чувствовала себя униженной и от острой обиды забыла обо всем, потому и не могла больше сдерживаться. Выпрыгнув из постели и забыв о своей наготе, юная леди бросилась на гиганта мужа, крича и молотя кулаками по его груди.
Де Моретон несильно сжал ее руки.
— Напомни мне, Кассия, — прошипел он язвительно, — чтобы я объяснил тебе, как можно причинить боль мужчине. Без труда он поднял ее на руки и бросил на кровать.
— Я ненавижу тебя! — крикнула она снова. — Ты жестокое животное! И я причиню тебе боль!
— О нет, женушка, — возразил он, глядя прищуренными глазами на ее бледное личико, — вещь не может нанести ущерб своему владельцу.
Она закрыла глаза, чувствуя свою полную беспомощность.
— Я хочу позавтракать, — сказал рыцарь холодно, и голос его звучал спокойно и обыденно, — оденься и позаботься об этом.
Продолжая ехать верхом бок о бок с Бланш, Кассия болтала с веселостью и лихорадочным оживлением отчаяния. Вдруг она заметила выражение жалости на лице спутницы и умолкла. Что-то случилось, что так заставило измениться Бланш, думала Кассия, но это благословение Божье. В последние несколько дней Бланш постоянно выражала ей сочувствие. И Кассия была благодарна ей. Потому и не отказала, когда Бланш предложила сегодня утром проехаться верхом. Ей ничего не хотелось так, как вырваться из Вулфтона хотя бы ненадолго, побыть подальше от мужа и от этого его насмешливого и понимающего взгляда, вызывавшего внутри ее дрожь и отвращение.
— Эвиан — добрый мальчик, — Кассия первой нарушила молчание, — и мужчины взяли его под свое крылышко.
— Он боготворит Грэлэма, — подхватила Бланш. Но, заметив тоску в глазах Кассии, быстро добавила: — Простите меня. Сегодня прекрасное утро, верно? И море спокойно, как полированное стекло.
— Да, — кратко отозвалась Кассия. — Давайте поедем на восток, — предложила она.
— Не знаю, следует ли, — засомневалась Бланш, по-видимому, колеблясь. Между ее бровями появилась морщинка.
— Но ведь вы сами отказались от эскорта. Мы на земле Вулфтона. Здесь никто не посмеет нас обидеть.
— Надеюсь, вы правы, — ответила Бланш. — Я беспокоюсь, потому что ваш муж не давал нам разрешения выехать верхом. Я не хочу рассердить его.
«Все равно он будет сердиться, что бы я ни сделала», — уныло подумала Кассия.
Дайнуолд де Фортенберри непринужденно сидел на своем коне и спокойно наблюдал за двумя всадницами, приближавшимися к нему. Он сразу узнал Бланш, но внимание его привлекла не она, а ее спутница, одетая в мешковатый плащ. Волосы ее были прикрыты капюшоном. Вне всякого сомнения, думал он, леди Бланш права. Ни один мужчина, дорожащий женой, не позволил бы такой пигалице выехать без сопровождающих. Даже на собственных землях. Бланш сказала ему, что жена де Моретона строптивица, избалованная и угрюмая, и лорд Грэлэм был бы только рад избавиться от нее. Его обманом втянули в этот брак, вынудив признать ее.