Песня Печали
Шрифт:
Печаль отметила на большой карте на стене Круглой комнаты зараженную зону.
— Я говорила с докторами там. Ни одного случая вне этой зоны, — сказала она. — Они думают, что то, что вызывает болезнь, существует только там. Или вода, или что-то в земле, или зверь… — она с болью ощущала на себе взгляд Шарона. — Они верят, что источник заражения местный.
— И как нам это остановить? — сказала Каспира.
— Мы не можем, не зная, что это. Нужно сдержать это, — сказала Печаль.
— Как? Оградить? — спросил Шарон.
— Да, — сказала Печаль, игнорируя
Тревога рябью прошла по комнате, и Печаль уперлась руками в стол, поглощая это.
— Разве у нас есть выбор? Если есть варианты лучше, я слушаю. Но нам нужно эвакуировать целый район и запечатать его.
— А если они принесут болезнь с собой? — спросил Самад, Каспира и Бейрам кивнули, и даже Шарон растерялся.
Это было сложно. Печаль почти кричала. Она знала, что они не могли принести болезнь с собой, потому что она не была чумой. И не будет ни эвакуации, ни ограды, ведь это было лишь игрой, которую нужно было пройти, чтобы Веспус не знал о ее настоящих планах. Чтобы он верил, что все в порядке, Йеденват должен был думать, что все плохо. Она должна была убедить их.
— А их работа? Жизни? — спросил Арран.
— Живые могут начать заново. Мертвые — нет, — сказала Печаль, закрывая тему. Никому не нравилась идея, это было ясно. Но другого решения не было. Она смотрела, как они приходили к нужному выводу.
Зная, что это получится, Печаль попросила Йеденват принять решение. Шарон и Арран проголосовали против, но остальные — за, даже Бейрам, чей район уменьшался от этого. Он смотрел Печали в глаза, поднимая руку, и ее сердце трещало по швам от веса его доверия и веры. Как только с Веспусом будет покончено, она посвятит жизнь тому, чтобы он верил в нее не зря. Печаль посвятит жизнь тому, чтобы Раннон стал таким, как она и обещала. И она станет таким канцлером, как обещала. К исполнению этого она могла уже приступить.
— Нужно кое-что еще обсудить, но это уже позитивнее, — сказала Печаль, глядя на Шарона, прося его об ответе. Он кивнул, и она продолжила. — Я хочу распустить стражей порядка, — все вдохнули, и она игнорировала это и продолжала. — Как только дело с чумой будет под контролем, я попрошу капитана Лозу проконсультировать нас насчет возвращения хранителей закона, которые были до правления Харуна… моего отца.
Бальтазар расхохотался и все повернулись к нему.
— Надеюсь, вы не ждете его согласия на это, — сказал он с весельем в глазах.
— Стражи представляют собой прошлое, которое я не хочу брать в будущее Раннона, — сказала Печаль, встречаясь взглядом с Бальтазаром. — Я уверена, капитан Лоза поймет это.
Бальтазар ухмыльнулся.
— Думаю, это отличная идея, — сказал Арран.
— Как и я, — согласился Бейрам.
Печаль оглядела комнату.
— У кого-то есть возражения или сомнения?
Каспира была удивлена, но покачала головой, когда Печаль встретилась с ней взглядом.
Лорд Самад пожал плечами, Бальтазар просто улыбнулся, и Печаль посчитала это как «нет».
— Хорошо. Я сообщу об ограде, как только у меня появятся детали.
Печаль могла поклясться, что Бальтазар пробормотал что-то с сарказмом, но, когда она посмотрела на него, он убрал эмоции с лица, и она не стала на него давить. Она разберется с ним, когда Веспус и Лоза будут ликвидированы.
Скоро.
— Я все думаю о Веспусе, — тихо сказал Шарон на спокойном ужине по случаю ее возвращения домой, где почти не было слуг. Печаль уже была в плохом настроении, потому что слуга чуть не перевернул на нее тарелку, облив ее колени соусом из шиповника, стараясь держаться на расстоянии.
— О чем вы?
— Хочет ли он ту землю даже сейчас?
Она повернулась к нему и не смогла скрыть шок, но он начал есть, словно ничего и не говорил, и Печаль вернулась к своей еде, но не ощущала вкус. Казалось зловещим, что он упомянул это, и на миг она задалась вопросом, знал ли он, подозревал ли правду за Геллфиором. Он не мог. И даже если мог, Шарон не стал бы хитрить, а спросил бы прямо.
Печаль не знала, что сказала бы, если бы он так сделал.
22
Шесть из семи
Следующее утро застало Печаль в ее кабинете, она пила крепкий черный кофе, от которого приятно трепетало сердце, пока читала почту. От Расмуса не было вестей, хотя Печаль не знала, позволят ли ему писать ей. Может, она узнает, что он доставил письмо, только когда Веспус скажет ей, что уезжает. Она помолилась Грациям, прося о милосердии Мелисии для Расмуса.
«Только бы она была справедливой», — просила она.
Иррис написала, что они с Мэлом прибудут в Истевар через пару дней. Она спросила, можно ли взять с собой друга, который «срочно просит о помиловании».
Лувиан.
Она все еще не помиловала его.
Что она скажет, чтобы очистить его имя, чтобы Мелисия и рилляне не захотели знать, как она поняла, что он невиновен? А потом она поняла, что была глупой — Мелисия будет занята Веспусом и не заметит дела Раннона, а, если спросит, Печаль расскажет, что напал тоже Веспус. А у раннонцев она могла сказать, что расследование показало, что Лувиан не был Сыном Раннона. Это не было ложью.
Она отодвинула письма, вытащила чистый лист и стала сочинять помилование, сделала паузу, услышав шум в коридоре. Три громких мужских голоса, которые уже боролись за власть. Голос Дугрея, который она легко узнала, потребовал остановиться.
Это мог быть Веспус?
Ужас и радость росли, Печаль приподнялась, и дверь распахнулась. Дугрей успел выдавить:
— Ваше великолепие, капитан Лоза, — и Лоза возник на пороге.
— Капитан Лоза, это неприлично, — сказал Шарон в коридоре.
Печаль не могла отвести взгляда с Лозы.
Он заполнил проем, смотрел на нее, щурясь. В руке он сжимал листок.
— Капитан Лоза, чем могу помочь? — спокойно спросила она.
— Скажи, что ты, черт возьми, шутишь, — сказал Лоза, и Шарон рявкнул: