Песня рассвета

«Никогда не забуду закаты и рассветы, которые любила наблюдать на даче. Это было самое мирное, тёплое время в моей жизни. Всей семьёй, а это - мама, мой брат, я, бабушка и дедушка - любили проводить там... Свежий воздух... Жизнь несёт усладу...

Когда-то здесь была большая берёзовая роща. Ещё осталась она за небольшим ручьём рядом, но большая часть была отдана людям под дачи. Самим пришлось разрабатывать землю, строить

дом. Помню, как было тяжело. Помню, как папа заложил фундамент, а потом... Потом отца не стало... Мне было 9 лет, брату — 3 года.

Дедушка с тех пор заболел. Его болезнь называлась Шарко. Он уже мало что мог без помощи делать, тем более - построить дом. Он говорил моей маме, что делать, и она строила, помогала. Так возвели наш большой, из железобетонных блоков дом.

Теперь же, спустя много лет, я с великой грустью вспоминаю то время. Очень хочется обратно, а никак. Только память и греет, и ранит. Теперь у меня есть свой сад, но он не такой большой, не такой, как был на даче. Это не дача, а просто садик у дома, где живу.

Как бы там ни было, порой отдыхаю там, или смотрю на него из окна, а будто слышу голоса родных,... звуки, запахи из прошлого... Как тогда...»...

– Катя, Катя, Катерина!

– Нарисована картина, - добавила бабушка, и шуточно состроила горделивый вид, будто ощущала себя победительницей в каком соревновании между нею с дедушкой.

Дедушка улыбнулся. Он взглянул на бабушку, которая сидела на скамье под яблоней, и сел на траву, где нежился на солнышке... Ещё стояла весенняя прохлада. Заканчивался апрель. Пасмурно вдруг стало каждый день, ночами холодно. Страх, что будут после жарких апрельских дней заморозки, не отступал, но в этот день вышло солнце. Дедушка с раннего утра сидел на пороге дома, хоть и одетый в старую телогрейку, и наслаждался теплом, чувствуя, что лето не за горами.

Катя тем временем вышла из дома с очередной книгой и тетрадью. Она села возле бабушки и вздохнула. Открывать сразу книгу не хотела. Никакого желания делать уроки к школе - не было. Именно в такую погоду хотелось отправиться к морю, где так любила гулять. Только до него пешком идти надо: через все дачи, лес, и уйдёт на всё это минут сорок пять. Желания так долго ходить тоже не было, но, если бы не одна, Катя знала точно - пошла бы...

– Учись, учись, - улыбнулся дедушка.
– Пригодится!

– Да, - вздохнула Катя, а бабушка погладила по плечу.

Открыв книгу, Катя положила её рядом и приготовилась делать записи в тетрадь.

– Что учишь теперь?
– поинтересовалась бабушка, как всегда таким ласковым голосом, что Кате стало легче, светлее, словно никаких тревог в мире и не существовало.

– Да нет, я всё выучила уже. Завтра день рождения, свои семнадцать хочу встретить без долгов, - хихикнула она.
– Доклад по истории готовлю. Ищу, что больше могу рассказать об антикрепостнических выступлениях помещичьих крестьян.

– О божешки ж ты мой!
– воскликнула бабушка.

Она всплеснула руками и засмеялась:

– Надо ж, чего им захотелось!

– Правильно, историю знать надо, - сказал дедушка.
– Предки ж, вон, жили как, не пожелаешь, чтоб такое повторилось.

– Ой, дедуля, расскажи, что знаешь?
– тут же подхватила воодушевившаяся Катя.

Её глаза горели надеждой, что дедушка снова откроется, снова поведает что, и он улыбнулся:

– Я не дуля, - поднял брови он, не в первый раз отвечая на «дедуля» именно так, и Катя с бабушкой засмеялись.

– Да что я могу рассказать? Помню только из рассказов матери, из записок в её сундуке. Как там, - продолжал дедушка.
– Избивали, убивали помещиков. А ещё и против алкогольных напитков крестьяне выступали. Требовали закрывать кабаки, не соблазнять их. Много тогда попало в тюрьмы, избито были шпицрутенами да сослано в Сибирь. Много чего происходило в то время... Где-то в шестидесятых прошлого века... Мало им было этих выступлений, студенты бастовали, да даже женщины вдруг стали выступать. Создали своё общество и бороться начали за женское освобождение.

– Феминистки что ли?
– удивилась Катя.

– Точно, - кивнул дедушка.

– Ничего себе! Они уж тогда существовали?!
– переглянулась бабушка с внучкой и обняла её.
– Учись, моя хорошая. Ты у нас умница, всё выучишь, всё сдашь!

Катя крепко обняла бабушку, поцеловала и тут же раскрыла тетрадь, приготовившись записывать:

– Дедушка, а расскажи подробнее может, что знаешь ещё?

И дедушка пожал плечами. Он немного помолчал, глядя на солнце, что подмигивало лучами за ветвями двух высоких берёз рядом, и ещё долго рассказывал... Он вспоминал всё, что знал от матери, из записок, оставшихся от предков. Катя только и успевала записывать. Она вместе с бабушкой удивлялась многому.

От узнанного стало только более радостно. Счастье знать столько, счастье будто вернуться в прошлое и переживать всё вместе — было для Кати важно. На следующее утро она проснулась с тем же восторгом, какой получила от предыдущего дня, от рассказов дедушки.

Ещё больший восторг ощутила, когда подошла к окну и увидела, что все растения на даче, травяная тропинка, ведущая к ручью, - всё было покрыто тоненькой вуалью снега. Именно снега, не инея. Раскрыв шторки, чтобы окончательно поверить глазам, Катя ахнула и засмеялась с бабушкой и дедушкой такому подарку.

– Меня природа поздравила с днём рождения!
– выбежала на двор Катя, прихватив по пути фотокамеру.

– Куда ты в платье-то? Холодно ещё!
– поспешила следом бабушка с курткой в руках.
– И дай обниму-то! Поздравлю с семнадцатилетием!

– Сделай фотографию, бабуль?
– встала у веток с недавно распустившимися листьями Катя.

– Егоза, - засмеялся севший на пороге дедушка, а бабушка приняла от Кати фотокамеру и снова посмотрела, куда и как нажать.

– Вот, здесь, - приподняв ветви со снегом на них, улыбалась Катя, что бабушка и запечатлела на фотокамеру.