Песня сирены
Шрифт:
— Это потребует еще времени. Меня охватило разочарование.
— Вы мне потом отдадите долг.
Я была так счастлива, что ничего не могла с собой поделать. Я наклонилась вперед, схватила его руку и прижалась к ней губами. Нахмурившись, Грэнтхорн отдернул ее.
— О, прошу прощения! — воскликнула я. — Но вы так добры! Умоляю… продолжайте. Видите ли, я очень люблю эту девочку и места себе не нахожу при мысли, что может случиться с ней.
— Ничего, — ворчливо сказал он. — Я могу дать вам письма к моим друзьям, которые бы приняли вас, как
— Немного, — ответила я.
— Немного вам не поможет. В вас сразу признают англичанку, стоит вам только ступить на их землю, — Он пожал плечами.
— Я знаю, вы считаете это безумием, но это дитя нуждается во мне, это моя племянница. Я люблю эту девочку, и ради ребенка на такое должен пойти всякий.
— Вы понимаете, что ввязываетесь в опасное дело?
— Я все понимаю, но я сделаю это. Я должна отыскать Клариссу, мне нужно добраться до этого дома и забрать ее.
— Я сделаю все, что будет в моих силах.
— О, спасибо вам, большое спасибо! Даже не знаю, как мне благодарить вас!
— Подождите, пока вернетесь с девочкой на английскую землю, прежде чем благодарить. Говорю вам: вы лезете прямо в пасть льву.
— Я вернусь с девочкой, обещаю вам.
— Если я смогу найти судно, которое переправит вас во Францию, вы должны рассказать все своим родителям.
— Но они сделают все возможное, чтобы остановить меня.
— Именно на это я и надеюсь.
— А я думала, что вы помогаете мне.
— Чем больше я думаю об этом, тем более сумасшедшей кажется мне ваша затея. Вы не годитесь для такого путешествия, оно будет очень опасным и трудным, а вы устаете даже после легкой прогулки на лошади.
— Сейчас я чувствую себя совсем иначе. Вы можете понять это? Я чувствую себя, как раньше… до того, как со мной случилось это… эта болезнь. Я могу оставаться в седле весь день, если потребуется. Совсем другое дело, когда у вас есть цель, назначение… Я снова чувствую себя хорошо, и я сделаю это, поможете вы мне или нет.
— Хорошо, тогда давайте договоримся так: если я помогу вам, вы должны будете оставить родителям записку с объяснением. Оставьте письмо, которое написала вам сестра, и допишите им, что я все устроил и сделал все возможное, чтобы доставить вас до места целой и невредимой.
— Я все сделаю! — воскликнула я. Я стояла перед ним, и в эту минуту меня охватило огромное желание обнять Грэнтхорна.
Я заехала на следующее утро, но Смит сказал, что его нет дома. Немного позже, уже днем, я снова направилась в Эндерби-холл. К тому времени он вернулся.
— Я обо всем договорился: вы отплываете завтра вечером. На заходе солнца вы покинете Англию. Попутного ветра!
— О… Джереми!.. — воскликнула я и в ту же секунду поняла, что впервые назвала его по имени, а я ни в коем случае не должна была раскрывать перед ним, не должна была показывать свою благодарность.
— Возвращайтесь, — ответил он, — и собирайтесь в дорогу, а я подыскал вам кое-кого в попутчики. Приезжайте сюда завтра, под вечер, я отвезу вас туда, где будет ждать корабль. Он весьма невелик, и даже в спокойную погоду пересекать пролив будет опасным делом, но, как только вы окажетесь во Франции, станет гораздо легче. По пути в Париж вы будете останавливаться в безопасных местах. Если соблюдать осторожность, у вас все получится, но делайте, что скажет ваш спутник. И не забудьте написать своим родителям записку Лучше, если они будут знать, что вы собираетесь сделать, хотя ваша затея и заставит их порядком поволноваться, но все-таки они не подумают, что вы просто исчезли.
Я пообещала ему сделать в точности так, как он мне наказал, и готова была задолго до того, как пришло время отправляться.
Вечером я направилась в Эндерби, где Грэнтхорн меня уже ждал. Мы обсудили наши планы и то, как я должна буду действовать. Человек, который будет сопровождать меня, доставит меня обратно, я могла ему довериться.
При наступлении сумерек мы выехали и через некоторое время достигли побережья. Когда мы выехали на берег, к нам подъехал какой-то человек. Я решила, что это мой напарник по путешествию, но это был Смит Мы привязали лошадей и пошли к воде. На волнах покачивались лодка с человеком в ней.
— Ну вот, — сказал Джереми Смиту, — тебе все ясно?
— Да, сэр, — кратко ответил Смит.
— Ты все понял, что должен сделать?
— Да, сэр.
— Прекрасно! Благодарение Господу за спокойное море! Мы должны отправляться.
Я ступила в лодку. Джереми сел следом. Я повернулась, чтобы попрощаться.
— Я буду молиться за вас всю жизнь.
— Будем надеяться, что я еще долго смогу слушать эти молитвы! ответил он. Смит стоял на гальке.
— Все, — сказал Джереми, — поехали!
— Вы..? — непонимающе посмотрела на него я.
— Смит отведет назад лошадей. Ну конечно, я еду с вами!
Сердце мое запело, и мной овладело такое волнение, которого я не знала никогда в жизни. Я хотела сказать Джереми, что это для меня значит, но я лишь взглянула ему в лицо, строгое и молчаливое. Оно выражало неодобрение моего замысла, но, тем не менее, он решился помочь мне в этом отчаянном приключении.
Мне быстро довелось узнать, что без Джереми у меня бы ничего не вышло. Он бегло говорил по-французски, а его угрюмость и отталкивающие манеры мигом пресекали все вопросы.
Порой мы останавливались на ночь в гостиницах, где он требовал хороших покоев для себя, племянницы и слуги, и каждый раз получал свое. Если находилась только одна пригодная комната, в ней спала я, а он и человек, которого он звал Жаком, проводили ночь в общем зале. Часто нам приходилось останавливаться в разных местах, потому что, несмотря на всю свою решимость и восстановленные силы, долго ехать я не могла, да и он мне не позволял. Если же я настаивала на продолжении пути, Джереми напоминал о моем обещании повиноваться приказам, а он был не такой человек, которого легко было ослушаться.