Песня ветра
Шрифт:
Кристабел ощущала, как вздымаются тугие мускулы на руках и груди Келлза Его пылкие поцелуи возбуждали ее. Охваченные порывом страсти, они начали торопливо срывать с себя одежды. В этой спешке отрывались крючки, лопались швы, но влюбленные не обращали на это внимания. Вот уже лиф элегантного серебристо-голубого платья соскользнул с белых плеч Кристабел. Широкие пышные юбки, усыпанные сверкающими в лунном свете бриллиантами, соскользнули со стройных крутых бедер к лодыжкам. Через несколько мгновений лишь белая кружевная рубашка отделяла ее от сильного мускулистого мужчины, который только что – под вымышленным именем – вступил с ней
Кристабел сжимал в объятиях сам прославленный Келлз, ирландский пират, способный, по мнению восхищенных соплеменников, противостоять всей Тортуге. Однако на самом деле капитана звали вовсе не Келлз и в его жилах текла не ирландская кровь. Капитан по имени Рэй Эвисток был эссекским джентльменом. Но и Серебряную Русалку, снискавшую уважение пиратов, звали не Кристабел Уиллинг, а Каролина Лайтфут. А родом она была из Иорктауна. Красавица расплела косы, и ее светлые волосы каскадом упали на обнаженные плечи. Дрожащими пальцами она сняла свою кружевную сорочку. На миг сорочка зацепилась за розовые соски, но тут же соскользнула на пол. Между тем залитый лунным сиянием «Морской волк» под всеми парусами стремительно несся к дому Кристабел.
Завтра она войдет в парадную дверь Левел-Грина. Трудно даже вообразить, что скажет мать, увидев, что ее беглая дочь вернулась домой, да еще и не одна, а с возлюбленным. Она договорилась с Келлзом и Сэнди, что по прибытии в Тайдуотер они не проронят ни слова о пиратской свадьбе, состоявшейся на палубе «Морского волка». Рэю Эвистоку и Каролине Лайтфут предстоит совершить брачный обряд в церкви под своими настоящими именами. Впрочем, возможно, Летиция Лайтфут предпочтет, чтобы венчание совершилось в самом Левел-Грине.
Но обо всем этом они еще успеют подумать до завтра…
А на эту ночь Каролина забыла о своем печальном детстве, проведенном в доме Филдинга Лайтфута на восточном берегу, о своей красивой непокорной матери и о ее кузене Сэнди Рэндолфе. Как выяснила Каролина перед самым бегством из дома, он-то и был ее настоящим отцом, хотя никогда не сможет открыто признать этого.
Сегодняшней ночью Каролина Лайтфут перенеслась в волшебный нереальный мир и забыла обо всем на свете. Этой ночью она оставалась Кристабел Уиллинг, а капитан – Келлзом, и для них исчезло все, кроме лунного света, льющегося из окон, и страстной любви.
Казалось, какая-то волшебная сила подняла и опустила легкую как пушинку женщину на постель. Приоткрыв губы, она чувствовала, как в сладостном предвкушении вздымаются ее груди. Откинув руку, Каролина приподняла свои светлые волосы, и они пушистой шалью покрыли подушку. Молодая женщина потянулась и с наслаждением втянула воздух.
Одежды спадали с сильного тела Келлза так, словно их срывал ураганный ветер. Сначала зазвенела, ударившись о пол, шпага с эфесом, затем грохнули сапоги. За сапогами полетели штаны. Затрещала, лопаясь по швам, тонкая батистовая рубашка. На фоне лунного света его высокая могучая фигура обозначилась темным силуэтом. На Каролину опустилось мускулистое тело, и колено Келлза осторожно раздвинуло ей ноги.
На этот раз она отдалась без сопротивления.
Да, времена, когда Каролина отчаянно сопротивлялась, канули в прошлое. Отныне она женщина Келлза. Отныне и навсегда. Они преодолели взаимное непонимание, позади остались все страдания. Впереди их, несомненно, ждет безоблачно светлое будущее.
Его рот жадно накрыл ее губы, Келлз с присущей ему особой настойчивостью стремился слиться с Каролиной. Обоих переполняло жгучее нетерпение. Каждое произнесенное шепотом слово, каждое прикосновение было исполнено глубокого смысла.
– Келлз! – Голос Каролины дрогнул и сорвался, когда она ощутила его в себе. Она издала вздох облегчения. – Келлз! – Каролина не сразу полюбила это имя.
Охваченный исступленным желанием могучий пират не стал напоминать своей прекрасной возлюбленной, что едва они достигнут Иорктауна, ей придется вновь называть его Рэем. Он должен приложить все усилия, чтобы избежать ареста, прежде чем получит помилование от короля, решившего в преддверии надвигающейся войны объявить амнистию всем пиратам, дабы набрать из них экипажи каперов. Во всяком случае, имя Рэй Эвисток более приемлемо для колониальных аристократов-плантаторов, с которыми он непременно встретится в Иорктауне, чем капитан Келлз. Это пиратское имя напоминало всем об угрозе, постоянно существующей в Карибском море, да и не только там. Он отлично сознавал, что аристократы крайне неохотно допустят в свой круг даже помилованного пирата, каковым Рэй и надеялся стать в скором времени. Конечно, семью Каролины придется посвятить в эту тайну, но из уважения к чувствам жены и ее матери он будет представляться всем как Рэй Эвисток.
Однако здесь, на «Морском волке», они по-прежнему оставались Келлзом и Кристабел, ибо под этим именем молодую женщину знали на Тортуге, где и прозвали за сверкающие светлые волосы и серебристые глаза Серебряной Русалкой.
Но в мгновения экстаза и Тортуга, и Виргиния были бесконечно далеки от них. Сейчас, войдя в сказочное царство любви, они ничем не отличались от других возлюбленных.
Любовью зачарованы они. Как ярки этой ночью звезд огни. Как царственна луна в короне света. О если б только вечно длилось это.2. СЧАСТЛИВОЕ ПЛАВАНИЕ
Их путешествие в Виргинию было необычайно благоприятным. Ни один шторм не обрушился на них в голубом мире воды и ветра. Погода стояла прекрасная, дул ровный, спокойный ветер. Оставляя позади молочно-белый след, длинный серый корабль, часто сопровождаемый стаей игривых дельфинов, быстро мчался к месту своего назначения. Его надутые белые паруса поднимались к ясному ультрамариновому небу, где реяли бакланы и чайки. В этом зачарованном мире над водой носились летучие рыбы, по ночам веяло прохладой, серебристые сверкающие волны плескались о деревянную обшивку «Морского волка».
Каролина мечтала, чтобы это время никогда не кончалось.
Атмосфера на корабле царила приподнятая, ибо матросы, решившие последовать за своим капитаном, ликовали при мысли о том, что скоро вернутся к своим домашним очагам с наби-, тыми золотом карманами, да к тому же получат прощение от самого короля. Они и толковали только о фермах в Суррее и Гэмпшире, о коттеджах в Кенте и Эссексе, посевах, деревенских забавах и ждущих их женщинах.
Сэнди Рэндолф вел себя так, точно уже вернулся к привычному городскому образу жизни, часто задумывался, стоя у фальшборта, пил слишком много вина, захваченного на Мадере и Канарах, провозглашая тосты за красоту Каролины.