Песочница: Цветущий ад. Том 1
Шрифт:
Ярко освещенный пролом с полуметровыми желтовато-зелеными колючками не оставлял никаких сомнений и в своей естественности. Только внутри этого то ли яйца, то ли каштана, отчего-то оказался не обычный, пусть и увеличенный с учетом пропорций плод, а будущий преподаватель.
Ну, или в случае удачи, может быть журналист…
Если до сегодняшнего дня я и был в чем-то однозначно уверен, так в том, что расхожая байка о нахождении людей в капусте (ну или в моем случае – в орехах), это и в самом деле не более чем байка. Эта мысль заставила
Мое тело по-прежнему было при мне. Пусть и обильно заляпанное маслянистыми светло-зелеными пятнами. Именно от них, кстати, и фонило огуречным амбре.
Тронув одно такое – на бедре – я поморщился, ощутив неприятно-липкую слизистую поверхность. Несколько раз повторив эксперимент в других доступных местах, убедился что тягучая гадость везде одинаковая, и различается лишь степенью высыхания.
Особую пикантность происходящему придавала схожесть жидкости, простите, со спермой. Ну – чисто если по ощущениям.
«…И что это со мной такое…» – неуверенно пошевелившись, я осторожно выпрямился и сел.
Происходящее невозможно было объяснить ни розыгрышем, ни каким-то банальным совпадением случайностей. Во-первых, на Земле просто не существовало таких огромных колючих «квартир-плодов». Уж чего-чего, а в этом даже филолог мог не сомневаться.
Во-вторых, я отчего-то просто сне мог поверить в абсолютно незаконный розыгрыш незнакомого миллионера. Кстати, тем более, несмотря на голые телеса, холодно не было. А ведь сейчас январь должен был заканчиваться…
Только-только компании приятелей, из тех, кому некуда было пойти, престали заваливаться ко мне с пивом или чем покрепче, и тут на тебе. Некоторое время я просидел в каком-то странном оцепенении, но потихоньку решимость все-таки вернулась.
«…Нет, ну в самом деле, перевозка моей бессознательной тушки в Африку или Америку – это, наверное, даже куда более фантастический сюжет, чем любые другие логично-обыденные варианты. Или нет?»
Дальше я на некоторое время углубился в размышления о том, что на фоне обмана такого уровня – имитации гигантского и довольно натурального каштана – наверное, и вовсе мелочь. Неуверенно ткнув пальцем в стену, почти с удовлетворением убедился, что стены и в самом деле похожи на растительные.
«…Блин, а может я просто уменьшился? – где-то в памяти был и такой сюжет, и в сравнении с общей ситуацией, предположению нельзя было отказать в определенной логике. – Только зачем совать меня в эту скорлупу…»
Выбраться из «каштана» не составило особого труда. Получилось это, скорее даже – куда легче, чем можно было предположить.
Пролом в стене был длинный, но довольно узкий, однако стоило мне лишь чуть поднажать на ощетинившуюся наружу зеленовато-желтую стену, как трещина с хрустом разошлась до самого низа, и я фактически вывалился наружу.
Некоторое время так и сидел очумело вертя головой, прямо на обломках…
Изнутри поверхность «каштана» и в самом деле оказалась очень гладкой, и даже немного пружинила. Словно банальная туристическая «пенка». А вот оставшиеся подо мной колючки были совсем не так доброжелательны к окружающим.
Коснувшись несколько раз обратной стороны своего разрушенного обиталища, я с немалым удивлением осознал, что идея извлечь меня оттуда без инструментов, наверное, могла бы оказаться проблемой.
«…Ого, какая непростая и продуманная штука, будто каштан придуман, чтобы защитить того кто внутри от тех, что снаружи…»
Подсохшие полуметровые штыри, во множестве усыпавшие орех снаружи, оказывается, легко отпадали от скорлупы прямо по «суставу». Ну, или как еще назвать предназначенное самой природой место раздела.
Осторожно приподняв соседний обломок, я снова на некоторое время завис, любуясь на испещрившие поверхность и очень натуральные суставы-пупырышки, осыпавшиеся на плотный горячий песок многочисленные колючки.
Оставив в покое удивительно легкую для своей толщины «скорлупу», я потратил еще минуту, чтобы набрать пучок опасных штырей. Застывшие на их острие смолистые капли, с одной стороны внушали нежелание к ним прикасаться, с другой – подсказывали, что в такой непонятной ситуации хоть что-то похожее на оружие может оказаться не лишним.
«…Это что за …чудо-чудное такое? Еще и яд…»
Увлекшись собирательством, я сместился не больше чем на метр, но это был очень важный метр. Он изменил куда больше, чем любое другое столь же незначительное перемещение в пространстве.
Песочная поляна, была похожа на эдакую естественную, природную чашу.
Ощутимо изгибающиеся вверх края, укрывали в себе три почти одинаковых ореха по центру. И из соседнего – очень мало чем отличающегося от того из которого выбрался я сам – только пока еще целого – торчала человеческая нога. Судя по размерам и строению, скорее женская, чем детская, хотя даже с моего места ничего однозначного утверждать было нельзя.
«…Наверное, все-таки женская…» – с некоторой затаенной надеждой подумал я, и аккуратно сместился еще немного в сторону.
В этой мысли и впрямь было куда больше надежды, чем уверенности, но не стоит торопиться думать что-то плохое. Чисто логически в этот момент я предположил, что выжить с ребенком в опасной неизвестности могло оказаться куда труднее, чем даже с самой взбалмошной женщиной.
Простите мне эту наивную неопытность!
Как это часто бывает, гладкая и ухоженная женская нога изменила все расклады.
Нет, рассудительность осталась при мне (пожалуй, обычная вдумчивость получила даже новые силы), но весь интерес, естественно, сконцентрировался именно вокруг этой самой конечности. И ее особая гладкость играла здесь далеко не самую последнюю роль.