Пестрые истории
Шрифт:
Правда о феме состоит в следующем.
В середине XIII века самосуд феодалов породил полное бесправие. О правосудии просто не могло быть и речи. Даже смысл слова «право» был исковеркан и обозначал кулачное право. Феодал делал все, что хотел, его нельзя было привлечь к ответственности, с феодальной вольницей не справлялся даже сам император.
Ситуация стала настолько невыносимой, что народное терпение наконец иссякло, и народ взял в свои руки право судить.
Был организован тайный трибунал, тайное судилище — фема. Оно было тайным, но собиралось на открытом месте, чаще на вершине холма, под развесистым деревом, ясным днем. О роли членов фемы можно судить по возлагаемым на них функциям, ибо буквальный перевод званий (с древнегерманского) не отражает смысла:
Fehme —само народное судилище;
Freigraf— вовсе не граф, а председатель судилища;
Freistuhl— творящие
Sch"offe— присяжные, судья.
Прочие участники процедуры Der Wissende —посвященные.
Посвященный, положив два пальца правой руки на меч Freigaf'а, клялся на цветистом языке древнегерманского права, что он будет защищать фему от всего, на что светит солнце, что мочит дождем, что есть меж небом и землей и что о приговоре суда обвиняемого тайно не упредит. Если клятву эту нарушит, пусть будет проклят, а фема будет вправе повесить его на семь футов выше обычного.
Каждый посвященный получал право заявлять на кого-либо. Обвиняемого вызывали в суд написанным на пергаменте, припечатанным семью печатями письмом. Вручение письма было обязанностью посвященного. Если обвиняемый отказывался принять письмо либо с ним невозможно было встретиться, то посвященный прибивал письмо к воротам и срезал с них три стружки, эти предки возвращаемой квитанции служили подтверждением, что поручение выполнено.
Если обвиняемый в суде не появлялся, выносили первый приговор, заочный — «за упрямство». Но прежде обвинителю следовало подтвердить достоверность своих слов, представив семь свидетелей.
Если обвиняемый все же на суд являлся, то следовала сцена в глазах современного человека до смешного гротескная, которая тогда воспринималась более чем серьезно. Вперед выступали так называемые присяжные сотоварищи, которые, смотря по тому, кто приводил их, обвиняющий или обвиняемый, приносили присягу в том, совершал или не совершал обвиняемый действия, которые содержались в обвинении. Если обвиняемый выставлял семь своих свидетелей, то обвиняющему надо было выставить против них четырнадцать. Обвиняемый мог и далее тянуть дело, а если он мог выставить двадцать присяжных сотоварищей, свидетельствующих в его пользу, то его отпускали с миром.
Наказанием, как правило, была смерть. В приговоре она выражалась такой витиеватой формулой: «Шею отдать веревке, тело воронам и хищникам». Попросту говоря: немедленно повесить на ближайшем дереве.
Если приговор выносился в отношении бывшего в «бегах» или отъезде, то исполнение приговора поручалось «посвященному». Он мог взять с собой столько присяжных Sch"offe,сколько ему требовалось, — отказать в помощи не мог никто. Они охотились за приговоренным, пока не поймают, и тогда вешали его на первом попавшемся дереве. А чтобы это не выглядело простым убийством, в дерево втыкали нож с тайными письменами на лезвии в доказательство того, что здесь приведен в исполнение приговор фемы.
О возможности избежать казни и речи быть не могло; в случае необходимости тысячи присяжных отправились по следу беглеца.
Висящие на деревьях, колеблемые ветром человеческие тела вызывали дрожь у тех, чья совесть была нечиста. Со временем, однако, фема выродилась. Среди сотен тысяч присяжных и судей все больше становилось таких, кто и сам заслуживал веревки: свою «посвященность» они использовали для личной мести, сведения счетов или наживы. Это внутреннее разложение усугубилось и тем, что порядок в государстве мало-помалу стал укрепляться. Карл V [27] обломал-таки рога господам рыцарям, а «Каролина» (так называли введенное им уголовное уложение) навела порядок в области уголовного права.
27
Карл V (1500–1558) — император Священной Римской империи (1519–1556) и король Испании (как Карл I, 1516–1556). Вел войны с французами, разгромив и пленив короля Франции Франциска I в битве при Павии (1525). В 1527 г. захватил Рим и сделал своим пленником папу римского. Расширил свои владения в Новом Свете благодаря завоеваниям конкистадоров Кортеса (1519–1521) и Писарро (1531–1535). За несколько лет до своей смерти формально отрекся от престола и удалился в монастырь на западе Испании. — Прим. ред
Постепенно и сам народ отвернулся от фемы, последнее заседание состоялось в 1568 году, с тех пор от нее осталось только название.
На сессии венгерского парламента 10 октября 1848 года Лайош Кошут [28] внес следующее предложение:
«Еще об одном имею честь испрашивать решение Парламента. В Сегеде находятся 480 арестантов-итальянцев. Касательно этих арестантов бывшее министерство вступало в соприкосновение с венским министерством, сказавши, что не вполне понимает, какая надобность итальянских арестантов держать в Венгрии. Очень сожалею,
Во всяком случае знаю два предмета: один, что политическим арестантам сам король по случаю прошлого заседания Парламента по всей империи дал амнистию. Второе, что Венгрия не Новая Зеландия, куда депортируют заключенных со всего света.
Такое бесчестье Венгрии признавать не согласен, чтобы из других стран всякий (ех Ііотіпит(человеческий сброд, отребье. — Авт.)сюда бы ссылали. Не усматриваю, для чего занимать сегедскую крепость означенными арестантами, а наших солдатиков, которым есть иное предназначение, употреблять на их охранение.
По сему комиссия защиты отечества постановила привезть оных итальянских арестантов сюда (то есть в Пешт), и завтра им должно прибыть. Надобно, стало быть, распоряжение иметь, что с ними делать.
Только на то испрашиваю у Парламента решения, чтобы оных арестантов отпустить на волю, сопроводив их до границы, либо дать им оружие с предложением полку Чекопьери, что квартирует в Пожони (Братиславе), дабы взял оных на свое попечение».
28
Кошут Лайош (1802–1894) — венгерский патриот и государственный деятель. Возглавлял Венгерское национальное восстание 1848–1849 гг., склонил Венгерское национальное собрание (ассамблею) принять декларацию независимости Венгрии, был назначен правителем Венгрии с диктаторскими полномочиями (1848). Однако восстание было подавлено, он сложил свои полномочия и удалился в изгнание. — Прим. ред.
Затем выступил Ференц Деак [29] :
«Бывшее министерство призвало венское министерство на сей предмет. Бах, венский министр, отвечал, что среди бумаг старого правительства не нашел и следа тому, что таковые люди, бывши перед судом поставлены (шум в зале), тем паче заключены были не по приговору. Причина тому, что оных заключили, говорит он, — неудержимая склонность к преступлению».
Парламент постановил отпустить арестантов на волю. Часть из них пошла в солдаты, остальные разошлись, устремившись к дому.
29
Деак Ференц (1803–1876) — венгерский политический и государственный деятель, оппонент Л. Кошута. В 1848 г. занимал пост министра юстиции. С 1861 г. — политический лидер Венгрии. Добился от австрийского правительства существенных политических уступок: реставрации венгерской конституции и провозглашения дуалистической монархии — Австро-Венгрии (1867). — Прим. ред.
Как видно из речей Кошута и Деака, так и не удалось найти концов, на каком же основании габсбургское правительство осчастливило этими арестантами именно Венгрию? В сегедскую крепость узников доставили в сопровождении подробной инструкции по их содержанию в заключении, но вводная часть инструкции не сделала венгерские власти умнее.
«Его Величество император Франц I высочайшим указом от 18 февраля 1831 года соблаговолил распорядиться, ради сохранения спокойствия и гражданского порядка в итальянских провинциях Ломбардии и Венеции, всех так называемых лиц дурного поведения отправить с их родины в Венгрию, в сегедскую крепость. Во исполнение высочайшего указа заброшенную сегедскую крепость для этой цели оборудовать.
Цель этого заведения — служить нравственному исправлению тех личностей, которые в Италии за недостатком необходимого религиозного воспитания либо по врожденной лености и беспутству, не желая трудиться, вели безнравственную жизнь и по той причине предавались всякому греху, а по сему стали подозреваемы в совершении многих преступных деяний, но оные не были подтверждены в отношении их. А по сему высочайшее намерение: чтобы прилежным религиозным воспитанием, неустанным обучением служить исправлению сих личностей; строгостью приучены были б они к порядку и работе; чтобы этих лихих людей как добрых и работящих возвернуть их родине можно б было».
Из этого ханжеского лицемерия, по крайней мере, выясняется, что венское правительство с хитроумием, достойным испанской инквизиции, создало новое юридическое понятие: подозрение как наказуемое деяние. Потому что по привычке к фарисейству арестантов отсылали в сегедскую крепость якобы для их исправления. Отправили их туда в 1833 году, и в 1848-м они все еще были там. За 15 лет их так и не удалось исправить — возможно, что-то было не так «с усердием в религиозном воспитании и неустанным обучением», либо у венского правительства и на уме не было, хоть когда-нибудь выпустить их на свободу.