Пьесы Зоара

Нигро Дон

БЕН. Правда?

АННА. Да. Ты очень осторожный. Отгораживаешься от всех. Кто-то жестоко тебя обидел.

БЕН. Такое случается практически с каждым.

АННА. Пусть так, но кто-то очень, очень обидел именно тебя. Отнесся к тебе самым безобразным образом. Рассчитал, как причинить тебе самую сильную боль, а потом вырвал твои внутренности, как потрошильщик на колбасной фабрике, яростно швырнул их в стену, наблюдая, как они сползают вниз, а потом долго топтался на них, оставив на ковре пятна, которые

тебе уже никогда не оттереть. (Пауза). Кто-то вроде меня.

БЕН. Тебя?

АННА. Я причиняю мужчинам много боли. Или причиняла до того, как родилась моя дочь.

БЕН. То есть теперь ты больше не вырываешь из мужчин внутренности и не швыряешь их в стену?

АННА. Нет. Практически нет. Я слишком занята. У меня дочь.

БЕН. Почему ты причиняла боль мужчинам?

АННА. Самозащита.

БЕН. Потому что они причиняли боль тебе?

АННА. Такое случается практически с каждой.

БЕН. Какие мужчины?

АННА. Всякие. Некое количество мужчин. Разных типов. А может, одного. Я хочу, чтобы ты понял. Если я приеду повидаться с тобой, то лишь как твоя переводчица. Исключительно ради перевода. Чтобы он стал еще лучше. После встречи с тобой я смогу переводить более точно, потому что увижу твои глаза. Это многое меняет, возможность увидеть глаза автора оригинального текста, цвет его глаз. Когда ты встречает кого-то, когда человек реально возникает перед тобой, из плоти и крови, тогда меняется все. Когда ты видишь цвет глаз, они становятся настоящими. Не то, чтобы что-то может получиться. Потому что получиться не может ничего. Собственно, я сильно сомневаюсь, что действительно смогу приехать и повидаться с тобой, но если мы повидаемся, то встреча наша будет очень короткой, исключительно ради перевода, и не получится ничего.

БЕН. Почему ты продолжаешь это говорить?

АННА. Я просто хочу, чтобы ты понял. Я не хочу, чтобы у тебя возникли ложные надежды.

БЕН. Будто что-то может получиться?

АННА. Да.

БЕН. Но почему ты считаешь необходимым убеждать меня в этом?

АННА. Из-за своих чувств. Уже какое-то время я что-то чувствую. Не знаю, откуда это идет. Но чувства сильные. И я не знаю, что с ними делать. Может, ничего. Обычно это самое благоразумное, так? По крайней мере, самое безопасное. Да только безопасное – не по мне. Никогда не делаю то, что безопасно. Делать то, что безопасно, противоречит моим принципам. Хотя есть комнаты, куда я не захожу, комнаты, в которых случалось что-то ужасное. Я просто хочу приехать и повидаться с тобой. Очень коротко. Скажем, за чашкой кофе. Мы просто выпьем кофе, а потом я уеду.

БЕН. Ты приедешь в Огайо, мы выпьем кофе, а потом ты вернешься в Германию?

АННА. Да.

БЕН. Мне тоже придется пить кофе?

АННА. Ты не пьешь кофе?

БЕН. Выпью, если ты захочешь.

АННА. Я не хочу, чтобы ты пил кофе, если ты его не пьешь.

БЕН. Может, у тебя получится задержаться на две чашки кофе?

АННА. Ох, не знаю. Думаю, от двух чашек я могу разнервничаться. А ты не захочешь, чтобы я разнервничалась. Обычно я не нервная. Но из-за тебя я нервничаю. Меня нервирует сама идея, что я увижу тебя. Думаешь, не нужно мне приезжать?

БЕН. Я хочу, чтобы ты приехала.

АННА. Я даже подумала, а может, приехать, не сказав тебе. Просто подъехать к дому, спрятаться в кустах и понаблюдать за тобой. Сделать несколько фотографий и отправиться в обратный путь. Но потом решила, что ты найдешь это слишком странным. Ты думаешь, это выглядело бы странным?

БЕН. Да.

АННА. И я о том же. Чувствую, что уже очень хорошо тебя узнала. Переводя твой текст, разговаривая с тобой по телефону, читая твои письма. Мне очень нравятся твои письма.

БЕН. И мне очень нравятся твои письма. А фотографии еще больше. Мне все в тебе нравится.

АННА. Не знаешь ты обо мне всего. Собственно, ничего ты обо мне не знаешь. Ты действительно ничего обо мне не знаешь, и я тебя не знаю. Правда. Ты даже не существуешь. Ты – голос из темноты. Голос над водой в ночи. И, разумеется, ничего не получится.

(Пауза).

БЕН. Если я задам вопрос, ты скажешь мне правду?

АННА. Разумеется, я скажу тебе правду. Я ненавижу ложь. Никогда не лгу. Только в случае крайней необходимости. Еще и не умею. Всегда себя выдаю. Голос становится пищащим, как у ребенка, когда я лгу.

БЕН. Чего ты не делаешь никогда.

АННА. Чего я не делаю никогда. Так что ты хочешь знать?

БЕН. Почему твоя австралийская бабушка одержима речными раками?

АННА. Понятия не имею. Она играла на пианино и безмерно увлекалась речными раками и египтологией. Тайна сия велика есть. Как и все остальное. Как ты и я.

(Пауза).

БЕН. Какого цвета у тебя глаза?

АННА. Никто не знает. (Пауза). Может, не стоит мне приезжать. Путешествия всегда опасны.

БЕН. Но ты любишь путешествовать.

АННА. Да.

БЕН. И ты любишь опасность.

АННА. Да. Пожалуй. И я уже купила билет.

БЕН. Правда?

АННА. Да. Но, может, мне не приезжать. Разумеется, это невозвращаемый билет. Денег за него не вернут. Я не могу его сдать. Купила, и обратного хода уже нет. Но внутри меня голос, который говорит, что мне лучше остаться на этой стороне океана и не встречаться с тобой. Если я тебя увижу, это как-то все испортит, а я не хочу ничего портить.

Конец ознакомительного фрагмента.