Пьесы
Шрифт:
В пореформенной России рушится замкнутость сословных и культурно-бытовых групп общества. Европеизированный уклад жизни, бывший ранее привилегией дворянства, постепенно становится нормой. Социальная пестрота характеризует и картину жизни, создаваемую Островским в пореформенный период.
У раннего Островского нет характерного для большинства русских классиков героя-интеллигента, дворянского «лишнего человека», а когда в конце 1860-х гг. он к нему обращается, это оказывается совсем особый герой – герой сатирической комедии. «На всякого мудреца довольно простоты» (1868) – начало своеобразного антидворянского цикла. Хотя социальный критицизм почти никогда не чужд Островскому, собственно сатирических комедий у него немного, и все они рисуют дворянский быт («Бешеные деньги» – 1870, «Лес» – 1871, «Волки и овцы» – 1875). Здесь в сферу сатирического изображения вовлечены не отдельные персонажи и сюжетные линии, но вся представленная жизнь, не столько личности, сколько уклад в целом, ход вещей. Пьесы совершенно не связаны сюжетно, но в целом они дают широкое полотно жизни пореформенного дворянства.
Первая пьеса из сатирического цикла «На всякого мудреца довольно простоты» рисует реакцию на реформу московского дворянства. Комедия построена как портретная галерея характерных типов московского общества, по которой зрителя «проводит» Глумов, молодой человек, решивший делать карьеру. Он – единственный активный герой комедии – создает и ведет интригу с целью добиться жизненного успеха традиционно дворянскими способами: получить выгодное место через влиятельных людей и жениться на богатой невесте.
Герой размышляющий, оценивающий общественное и социальное бытие своих современников, ищущий свое место в жизни и остро чувствующий свое превосходство над массой собратьев по классу – образ, богато разработанный русской литературой. Здесь Глумову предшествует вся галерея «лишних людей». Но если эволюция «лишнего человека» накануне реформ привела к созданию Обломова, героя, полностью выключенного из социальной практики своего круга, то путь Глумова иной – это путь предательства собственного интеллекта, путь нравственного раздвоения, ведущего к разъедающему цинизму и аморальности. Перед нами как будто бы законченный подлец, а вместе с тем его ум, безусловное интеллектуальное превосходство над остальными – притом не вызывающими симпатий – персонажами иной раз словно заставляют радоваться его успеху. Это объясняется тем, что, во-первых, мы не раз именно благодаря игре Глумова, спектаклю, который он талантливо разыгрывает перед каждым из «нужных» людей, смеемся над изображенными в пьесе типами. И во-вторых, мы чувствуем, что перед нами развертывается драматическая история нравственного падения незаурядной личности. Конфликт героя со средой сведен к минимуму, зато вся человеческая одаренность Глумова состоит в непримиримом противоречии с его жаждой преуспеяния в обществе пошлых и заурядных людей, претендующих на значительность. Однако история Глумова не есть история искушения и падения честного человека (совсем иное дело, чем Жадов в «Доходном месте», с которым Глумова иногда неправомерно сравнивают). Здесь нет и следа душевной борьбы, угрызений совести, герой прямо говорит о себе матери: «Я умен, зол и завистлив». Разыгрывая спектакль перед каждым из людей, с помощью которых он надеется преуспеть, Глумов пишет злой дневник, где дает эпиграмматические характеристики своих благодетелей. Помимо фабульной роли (благодаря дневнику, попавшему в чужие руки, срывается интрига Глумова), дневник демонстрирует несоответствие образа действия героя, его жизненной практики и природных возможностей, дневник есть как бы реализация метафоры «спрятать ум в карман». Ум Глумова проявляется лишь в том, что он понимает: для успеха в этом обществе ум не нужен. «Им надо льстить грубо, беспардонно. Вот и весь секрет успеха», – говорит он. Поведение и речь Глумова связаны с различными литературными образцами. Но эта условность, «литературность» речей персонажа имеет реалистическую фабульную мотивировку, ведь Глумов играет для каждого из своих партнеров по сцене, он импровизирует в духе того, чего от него ожидают. При этом Островский рассчитывает на литературный и театральный опыт зрителей: в отличие от партнеров Глумова они-то должны понимать, что все глумовские речи – «цитаты». Разоблачение Глумова в финале – наиболее смелый ход в пьесе: герой произносит пылкий обличительный монолог, который обиженные им в дневнике люди терпеливо выслушивают и даже дают понять, что со временем Глумов будет прощен.
Пьеса Островского была написана, что называется, на злобу дня, отразившаяся в ней реакция на реформу была в буквальном смысле документально достоверна. Но удивительным образом она на протяжении последующих ста тридцати лет снова оказывалась остро злободневной.
Благодаря глубине проникновения в национальный характер и силе реалистического обобщения Островский создал как бы галерею «вечных типов» общественного поведения русского человека в эпохи реформ. Отставной генерал Крутицкий, взявшийся за перо, чтобы влиять на умы, и с помощью Глумова создающий «Трактат о вреде реформ вообще» и «Трактат об улучшении нравственности в молодом поколении». Благодушный глуповатый Мамаев, занимающий, как и в прежние времена, какую-то почетную, но не требующую труда и ответственности должность, глубоко страдающий от того, что реформа лишила веса и значения его мнения по разным вопросам, которые в крепостные времена он мог часами излагать зависимым людям. Городулин, преуспевающий молодой чиновник «нового времени», для которого либеральные идеи лишь некое «условие службы» и гораздо важнее ловкое красноречие, необходимое на разных многочисленных публичных мероприятиях («Нам идеи что! Кто ж их не имеет, таких идей! Слова, фразы очень
Другим жанром – наряду с сатирической комедией, – наиболее соответствующим новой пореформенной реальности, стала в творчестве Островского драма, которая в его театре постепенно вызревала в недрах комедии. Становление драмы было связано с поисками героя, который был бы способен вступить в драматическую борьбу и при этом вызвать сочувствие зрителя, имея достойную цель. В пореформенной действительности Островский, однако, не видел героя, отвечавшего этим требованиям. Все герои в драмах Островского либо черствые преуспевающие дельцы, либо пошлые, циничные прожигатели жизни, либо прекраснодушные идеалисты, бессилие которых перед лицом «делового человека» предопределено. Именно поэтому они не могли стать центром драматического действия. Таким центром становится женщина. Своеобразие построения драмы Островского по этой причине состоит в том, что «центр» пьесы и персонаж (или персонажи, активно ведущие действие) не совпадают. По самому своему положению в обществе современница Островского оказывается объектом драматической борьбы, которая закипает вокруг нее. Ее же роль – проявлять характеры остальных участников действия, а через них – лицо времени. Интерес переносится с перипетий фабулы (нередко достаточно сложных) на переживание происходящих событий, поскольку именно сфера чувства, а не действия доступна героине, вызывающей участие зрителя. А такая художественная задача требует именно психологической драмы.
Лучшей психологической драмой Островского по праву считается «Бесприданница» (1878). В ней тема психологического исследования – обман и самообман. Здесь уже нет абсолютного противостояния героини и среды: борьба совершается в душе самой Ларисы, это борьба между стихийным стремлением к чистоте, артистизмом и поэтичностью ее натуры, с одной стороны, и представлениями о жизни ее среды, во власти которых почти до конца пути находится и сама героиня, – с другой. В центре пьесы натура противоречивая, естественно поэтому, что именно жанр психологической драмы в наибольшей мере соответствовал реализации авторского замысла.
Через всю драму проходит мотив торговли, которым определяются, в сущности, все отношения персонажей друг с другом и с Ларисой. Первое явление, открывающее действие, в диалогах слуги и буфетчика очерчивает картину жизни вымышленного волжского города Бряхимова «по старине», с пирогами и чаепитиями «до тоски», но ведется эта беседа в ожидании «чистой публики», которая живет в Бряхимове уже совсем иначе. Именно к этой «чистой публике» принадлежат Кнуров, Вожеватов и Паратов – основные участники развертывающегося в пьесе торга за Ларису. В первом же действии охарактеризованы и возможности героев: самый богатый из них – Кнуров, у него миллионы; Вожеватов несколько менее богат, зато он молод, да к тому же с детских лет приятель Ларисы; у Паратова нет умения наживать деньги, зато он мастер «красиво» проживать их, он – блестящий барин. Кнуров и Вожеватов наживают и покупают, они главные покупатели в пьесе. Паратов проживает и продает.
О первой торговой сделке мы узнаём уже во втором явлении: Вожеватов рассказывает Кнурову, что покупает у Паратова его любимый пароход «Ласточку». Затем разговор переходит на Ларису, мы узнаем о предстоящей вскоре ее свадьбе с бедным чиновником Карандышевым. И вслед за этим известием идет рассказ о доме Огудаловых, о том, как мать Ларисы торгует красотой своей дочери, привлекая в дом возможных женихов и заставляя их оплачивать удовольствие бывать в ее доме, где «на базар похоже». Однако, оговаривается Вожеватов, Огудаловы «не таких правил люди: мало ли случаев-то было, да вот не польстились; хоть за Карандышева, да замуж». Вожеватов объясняет и причину этой странной помолвки блестящей бесприданницы с бедным и несветским чиновником. Этому предшествовала история страстного увлечения Ларисы Паратовым, который, поездив месяца два и «отбив всех женихов», исчезает из города. Неудачные попытки Огудаловой продать Ларису в жены трем богатым претендентам на ее руку, заканчивавшиеся скандалами, заставили Ларису взбунтоваться против планов матери и объявить: «„Довольно… с нас сраму-то: за первого пойду, кто посватается, богат ли, беден ли – разбирать не буду“. А Карандышев и тут как тут с предложением».
В сущности, Лариса тоже вступает в торговую сделку: за свою красоту и светскость хочет получить преданную любовь, положение замужней женщины и жизнь в сельском уединении, которую она представляет себе совсем в духе сентиментальных романов. Но все это она делает в полной уверенности, что поступает хорошо и вполне честно по отношению к жениху. Но Лариса ошиблась в своем выборе: Карандышев хоть и любит ее, но и он ее «покупает». А что за радость от такой покупки, если ею не похвастаться! И вот Ларисе приходится пройти через цепь унижений, когда ее бедный жених стремится похвастаться ею и занять в обществе более высокое место, чем то, на которое он может претендовать и по своему происхождению, и, главное, по весьма скромному достатку.
Ларисе кажется, что, решившись на брак с Карандышевым, она вырвалась из сферы кипящих вокруг нее торговых сделок, но она жестоко ошиблась. Ей суждено неизменно вызывать именно торговый ажиотаж, она не может найти бескорыстной и честной любви. Она разочарована в надежде на тихую семейную жизнь, разочарована в Карандышеве и потому без всяких угрызений совести бежит из дома жениха, бежит с его богатыми гостями – и главное, с Паратовым – за Волгу, на ночной мужской пикник. Лариса делает последнюю отчаянную попытку вернуть любовь Паратова и стать его женой. А Паратов этой веселой прогулкой просто «прощается с волюшкой», продаваясь за пятьсот тысяч богатой невесте.