Пьесы

Молчанов Александр

АРХИМЕД. Так в чем проблема?

МЕБИУС. (вздыхает). Когда я учился в университете, я думал, что я буду настоящим исследователем. Буду изучать жизнь дикарей в Полинезии, буду открывать загадочные страны, плавать по далеким морям…

ЭЙНШТЕЙН. Какие тебе моря? Ты же даже плавать не умеешь!

МЕБИУС. Разве мог я тогда представить, что буду сидеть в обычной квартире в Марьине и изучать самую обычную человеческую девочку.

АРХИМЕД. Мебиус, ты не прав! Наша экспедиция крайне важна.

Эйнштейн заканчивает

свою работу и одну за другой подставляет три кружки под трубочку, из которой льется темная дымящаяся жидкость. Эйнштейн раздает кружки друзьям. А Архимед делает глоток и смотрит на Эйнштейна.

АРХИМЕД. Отличный кофе, как всегда.

ЭЙЕНШТЕН. (фыркает). Вот еще, как всегда! Это не просто отличный кофе. Это царь-кофе. Двойная перегонка и тройная очистка. Я посвящаю этот кофе моему другу Мебиусу.

Архимед и Эйнштейн смотрят на Мебиуса, а он машинально выпивает всю кружку, не чувствуя вкуса, и, очевидно, вообще не очень осознавая, что он делает. Эйнштейн с обиженным видом ставит свою кружку на стол.

МЕБИУС. Что такого важного в нашей работе? Объясни!

АРХИМЕД. У нас с вами важнейшая миссия. Мы должны выработать механизмы взаимодействия с людьми и наладить мирное сосуществование животных и людей на планете.

МЕБИУС. Звучит красиво. А как это выглядит на самом деле?

ЭЙНШЕЙН. А как это выглядит?

Мебиус говорит, все более воодушевляясь. Видно, что он высказывает то, что давно накипело.

МЕБИУС. Я гениальный хирург. Мебиус — выдающийся химик, ты — антрополог с мировым именем. И чем мы здесь занимаемся?

АРХИМЕД. Чем?

МЕБИУС. Эйнштейн варит кофе…

ЭЙНШТЕН. Поосторожнее, я уже сказал, это не просто кофе…

МЕБИУС. Я смотрю в потолок и мечтаю о дальних странах…

АРХИМЕД. Просто еще не настал момент, чтобы тебе проявить свои способности. Я бы на твоем месте радовался…

МЕБИУС. А ты целыми дня играешь с девочкой вместо того, чтобы заниматься научной работой.

АРХИМЕД. Так ты из-за этого впал в депрессию? А может быть, тебе просто завидно, что Полина играет не с тобой, а со мной?

Архимед подходит к Мебиусу и начинает щекотать лапами его живот. Мебиус отбивается от него хвостом.

МЕБИУС. Архимед, прекрати! Не мешай мне предаваться моей скорби.

АРХИМЕД. Давай, хватит! Надоела твоя скорбь!

Мебиус удирает от Архимеда по всей комнате. Архимед преследует его, не отставая. Он настигает его возле люстры, за которую Архимед хватается кончиком хвоста.

МЕБИУС. Архимед! Я предупреждаю. У меня инстинкты!

АРХИМЕД. Знаю я все твои инстинкты.

Мебиус хватает голову Архимеда и держит в захвате.

МЕБИУС. Я предупреждал. Сдаешься?

АРХИМЕД. Эйнштейн, на помощь!

Эйнштейн подползает к Мебиусу.

МЕБИУС. Эй, эй! Не надо.

Эйнштейн проводит усиком по животу Мебиуса. Тот

корчится от смеха и отпускает Архимеда и люстру, за которую он держится хвостом. Все трое, хохоча, падают на пол.

АРХИМЕД. Эйнштейн, колись, что ты добавил в кофе!

ЭЙНШТЕЙН. Так я тебе и раскрыл все секреты.

На кухне бьют часы. Все трое прислушиваются. Проходит из кухни в свою комнату хозяйка.

Архимед кладет «Журнал наблюдений за людьми» в карман, взбирается на чемодан и смотрит на часы.

АРХИМЕД. Так, ребята, мне пора. Не хватало еще опоздать на лекцию. Эйнштейн, спасибо за кофе. Мебиус, больше не кисни. Я побежал.

Архимед прыгает с чемодана на вентиляционную решетку, приоткрывает ее и исчезает в отверстии вентиляции.

УНИВЕРСИТЕТ.

Архимед идет по коридору. Мимо снуют студенты — различные насекомые, мышки, ужики и прочая живность.

Архимед останавливается перед висящим на стене расписанием, читает его. Рядом с расписанием стеклянная дверь, на которой висит табличка «Деканат факультета антропологии».

Дверь открывается и из нее выглядывает еж с лейкопластырем, наклеенным на нос. Это декан факультета антропологии Ломоносов.

АРХИМЕД. Декан Ломоносов, здравствуйте.

ЛОМОНОСОВ. Архимед, я как раз тебя ищу. Нам надо поговорить.

АРХИМЕД. У меня сейчас лекция у второго курса.

ЛОМОНОСОВ. Давай после лекции в кафе.

АРХИМЕД. (уходя по коридору в сторону аудитории). Договорились, декан.

АУДИТОРИЯ.

Архимед стоит на кафедре. Перед ним в аудитории студенты — различные насекомые. Впереди очкастые жучихи из тех, кого мы видели рядом с обладателем джипа. А сзади, на камчатке, дремлет, положив голову на лапы, большой крыс.

Посередине аудитории сидит в несколько рядом много-много муравьев. Они все одинаковые и чем-то похожи на китайцев. Архимед достает из кармана «Журнал наблюдений за людьми», кладет его на кафедру, листает. Находит нужную страницу.

АРХИМЕД. Наряду с изучением человеческого языка, важнейшее значение имеет… (смотрит на спящую крысу) Господин Пугачев! Пугачев, я к вам обращаюсь!

Крыс просыпается.

КРЫС. А? Что? Я Пугачев!

АРХИМЕД. Мы вам не мешаем?

КРЫС (ухмыльнувшись) Нет, не мешаете. Продолжайте, пожалуйста.

В зале возмущенный гул. Все смотрят на Архимеда — как он отреагирует.

АРХИМЕД. Если вы ходите спать — отправляйтесь домой и спите там. Если вы собираетесь остаться с нами — будьте добры сохранять бодрствующее состояние.

КРЫС. Я, пожалуй, останусь.

АРХИМЕД. Мы все очень рады. (продолжает тоном лектора) Итак, наряду с изучением человеческого языка для нас важнейшее значение имеет изучение жестов и мимики людей. Дело в том, что очень часто то, что говорят люди, расходится с тем, что они на самом деле думают.