Пьесы
Шрифт:
И р и н а. Пойдем.
Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Подожди. Ты куда собираешься ехать? Соображаешь?
И р и н а. Соображаю.
Т е т я В е р а. А с кем ехать? Я не понимаю…
Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Вот что, Дмитрий Алексеич, приехали вы сюда на два дня и уезжайте, а нашу жизнь вы, пожалуйста, не трогайте…
Т е т я В е р а. А молоко-то…
Д м и т р и й. Я уезжаю, и Ирина уезжает вместе со мной.
Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Так… понятно…
И р и н а. Папа…
Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. А с ней мы сами, без вас разберемся…
И р и н а. Папа… я…
Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Что — папа? Два дня человека знаешь и ради него можешь отца бросить, брата, семью, жениха… такого парня… Он же любит тебя. Ты что молчишь, Женя?
Ж е н я. Ирина, я обязуюсь… Пусть и Николай Николаевич и родные — все слушают. Я тебя на руках всю свою жизнь, Ирина, я же… пойми меня…
И р и н а. Зачем, Женя, зачем так?.. Не надо, Женя…
Т е т я В е р а. Подумай, Ирина, ведь счастье свое теряешь.
И р и н а. Счастье? Какое счастье?
Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Ох, дочка, уж кто-кто как не мы тебе добра желаем.
И р и н а. Папа, папа, я не могу здесь больше, ты пойми.
Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Не спеши, Иринка… Разве можно торопиться в таком деле?
Т е т я В е р а. Ты подумай, на какую жизнь ты себя обрекаешь?
Д м и т р и й. А вы считаете все это настоящей жизнью?
Ж е н я. А что же — мы все трудимся. И чем наша жизнь хуже?
Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Что ты с ним разговариваешь? Что он понимает в настоящей жизни?
Д м и т р и й. Как сказал один поэт; «Встретимся через тысячу лет, поговорим…»
Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Философия! Это легко прятаться за будущее, когда знаешь, что его никто не увидит. Ты со мной сейчас поговори, а не через тысячу лет.
Д м и т р и й. А что мне с вами говорить, Николай Николаевич? Все равно вы меня не поймете, и никогда мы с вами не договоримся.
Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Все это точно. Я сорок лет честно трудился — не за деньгами гнался. И в двадцать пять лет за длинным рублем к черту на кулички не ездил.
Т е т я В е р а. Вот именно — рвачи растут.
Д м и т р и й. Я же сказал, что мы никогда не поймем друг друга. Вот видите, Николай Николаевич, то ли потому, что вы сорок лет кассиром работали, то ли потому, что сейчас на базаре торгуете, вы все рублями меряете. Ведь вы привыкли только брать и ничего не давать другим.
Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч (махнул рукой). А… Ты говоришь, что берем мы… Верно. Берем. А потому что заслужили. Потому
Ж е н я. Да что говорить — громкие слова. Как жили, так и будем жить. Смешно слушать. Вы там живете, мы здесь. Какая разница? На самом деле все очень просто. Вы двести рублей в месяц получаете, а я — семьдесят шесть. Обыкновенная вещь — достаток. Думаешь, не понимаю я тебя, Иринка?
И р и н а. Идиот ты, Женька.
Ж е н я. Обзывай, обзывай… Какое это теперь имеет значение?
Т е т я В е р а. А молоко-то у меня…
Пауза.
Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Что же вы молчите, Дмитрий Алексеич? А ведь где-то и Женя прав.
Д м и т р и й. Любая трусость находит себе оправдание.
Ж е н я. Трусость? Я ведь действительно двинуть могу.
Д м и т р и й. Комедия дель арте.
Т е т я В е р а. Что?
Ж е н я. Что? (Двинулся на Дмитрия.)
И р и н а. Женька…
Ж е н я. Благодари дам… А, ладно, что это изменит?
Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Все ясно. Уходите, Дмитрий Алексеич, подобру-поздорову.
Д м и т р и й. Действительно, пора. Пойдем, Ирина.
Т е т я В е р а. Никуда она не пойдет! А вы свое слышали. Давайте освобождайте… А мы завтракать будем… Пойдем, племянница.
И р и н а. До свидания, папа.
Ж е н я. Обыкновенная вещь — финиш…
Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Что? Финиш? Никуда не поедешь.
Т е т я В е р а. Тихо, тихо… Тебе же вредно.
Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Ничего мне не вредно! Слушай, ты… Тебя же просят по-человечески. Уйди. Можешь ты это понять? Ведь я за таких, как ты, за тебя на фронте дрался. Я же жизни своей не жалел, а ты сейчас убить меня хочешь. Я же прошу тебя…
Д м и т р и й. Николай Николаевич, а вы меня поймите. Тоже по-человечески.
Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Одна дочь у меня, одна…
Д м и т р и й. Я знаю, вы ее любите. Но сейчас, здесь, вы сами ее губите… Я спасти ее хочу.
Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Какая же здесь опасность?
В и к т о р. Опасность! А вы что, струсили и бежите от этой опасности?
Д м и т р и й. Простите, Николай Николаевич, но вы и есть эта главная опасность.
Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Врешь! Ведь правда же, врет он, Иринка… Что же ты молчишь? Уезжаешь, да? Уезжай. Мать умерла, ты уезжаешь, сын уйдет… Один я.