Петербург 2022. Зомби-апокалипсис
Шрифт:
На этом месте моих рассуждений Надя испуганно бросила взгляд за окно, но я не обратил на это внимания. Вообще-то, я тоже находился в состоянии аффекта, и мой словесный поток лился, не останавливаясь.
– Конечно, сейчас многие дома пустуют, люди уехали на море, но кто-то, наверняка, остался. Вот мы же остались. Потому что запланировали на октябрь поездку во Флориду, где собираемся встретиться с детьми.
Последним моим словам Надя так удивилась, что перестала испуганно смотреть в окно. Она с недоумением взглянула на меня. Естественно, Надя знала почему мы сейчас не поехали на море, ведь она же все с Флоридой и организовала. Недоумение на ее лице сменилось вопросительным выражением. Может моя адекватность и вызывала вопросы, но сильно удивляться этому в нашем положении было сложно.
– Некоторые, как Виктор с семьей, постоянно живут здесь. А главное, как отбиваться от мертвяков? – внезапно перескочив с одной темы на другую, спросил я жену. – Если даже сейчас я доберусь до карабина
– Юра, милый, не торопись сейчас идти, ладно? – Надя совершенно пришла в себя и теперь уже попыталась успокоить меня. – Ведь ворота и забор крепкие, зомби сюда не пройдут? – Я утвердительно кивнул. – Значит мы можем немного посидеть и обдумать ситуацию.
– Надя, мы, конечно, можем обдумывать ситуацию, но это ничего не изменит. Мы даже можем три месяца здесь сидеть и ничего не делать.
– Вот, вот так и надо поступить, – оживляясь, согласилась Надя и в подтверждение этой мысли, как бы погрозила мне указательным пальцем, – посидим, подождем как дальше все пойдет. Зачем рисковать?
– Может ты и права, но вот Олег, например, куда делся? Неужели ты не хочешь выяснить? Может ему требуется помощь?
– Нет! – категорично воскликнула Надя, – Нужна была бы помощь, попросил бы. Не хочу выяснять, и тебе не позволю. – Она решительно встала и загородила собой дверь в коридор. – На улице творится черт знает что, люди превращаются в живых мертвецов, которые охотятся за живыми людьми, а ты хочешь туда выйти?
Моя жена уже исполнилась уверенностью в собственной правоте и теперь митинговала, убеждая себя и меня. Очень хорошо зная ее, я молчал. Я сидел и прикидывал, как перебраться к Олегу на участок. Слушать все то, что Надя говорит, не имело никакого практического смысла, хотя иногда у нее проскакивали кое-какие светлые мысли, которые я машинально отмечал, обдумывая план десанта. Дав выговориться ей минут пятнадцать и все обдумав, я встал, поцеловал жену в щеку, отодвинул от двери и вышел в коридор.
Пройдя до окна и выглянув, я еще раз убедился, что Олега нигде не видно. Надя догнала когда я уже шел к лестнице. Мы спустились на первый этаж в столовую. В это время года она казалась совершенно средиземноморской. Ветви винограда, увивающие фасад дома, обращенного в сад, отбрасывали зеленоватую тень в комнату через высокое, на всю ширину столовой, панорамное окно. Дубовый сервант, купленный за большие деньги, посверкивал гранями своих старинных стекол, за которыми тихо ждали разнообразные бутылки с водкой, виски, вином. Большой овальный стол в окружении восьми старинных стульев, увенчанный двумя массивными серебряными подсвечниками, как хозяин этого пространства гостеприимно встречал нас. Все казалось вечным, нерушимым. Сев на свой стул во главе стола, я ощутил уверенность, которая исходила от этих старинных, переживших не одно человеческое поколение, предметов. На самом деле, каждый раз, когда я садился за стол, я чувствовал нечто, дававшее мне силы для ежедневной борьбы, называемой жизнью. Правда, я никогда не придавал этому ощущению особого значения, относясь к нему как к приятной обыденности. Сейчас эта уверенность явилась спасительной, пресекшей в самом начале зарождающуюся панику. Надя тоже совершенно успокоилась, войдя в столовую, она деловито стала осматривать темные внутренности холодильника.
– Юра, давай хотя бы поедим, – попросила Надя, поняв, что несмотря на ее категорический запрет, я собрался идти к дому Олега.
– Поесть будем опосля, – произнес я какую-то несвязицу, примеряя на себя одну из ролей героя коммуниста стандартного советского фильма про войну или революцию, отложившихся в подсознании огромным пластом “юрского периода”, образы которого иногда всплывали в мозгу по делу и без, как теперь.
Я действительно сейчас почувствовал себя неким, если не героем-одиночкой, то отважным сталкером точно. Если бы организм не отключился на пару часов от сильнейшего нервного перенапряжения, не знаю, что бы сейчас было с нами, но природа, умнейшим образом устроившая нас, каждый раз спасает, предоставляя возможность отдохнуть и переварить события, погружая в сон. Отдых и обстановка столовой дали мне не только возможность прийти в себя, но и логически, без паники, обдумать создавшееся положение. А положение наше было незавидным. Если бы, допустим, неизвестный вирус, выкосив людей, выжег бы им полностью мозги, то так выжить было бы несравненно легче, чем в нынешних условиях, когда враждебные, явно что-то соображающие зомби, целенаправленно охотятся за нами. Продовольствие, горючее надо добывать с серьезным риском для жизни, что значительно снижает шансы на выживание. Возможность кооперировать свои действия с другими выжившими тоже под вопросом, так как не все люди готовы делить ограниченные ресурсы с другими живыми, пусть редкими, но всё же конкурентами. Многие предпочтут скормить вас зомби, а запасы забрать себе, что не удивительно в такой обстановке. Отвратительно, низко, подло, но не удивительно.
– Юра, может все-таки запустишь эту электрическую машину? Ведь продукты пропадут, жарко ведь.
Надя вывела меня из
Солнце уже перевалилось далеко на юго-запад, наполняя желтеющими лучами сад и внутренности дома через настежь распахнутые окна и двери. Выйдя из дома, я спустился по двум ступенькам крыльца и пошел к воротам по выложенной песчаником дорожке, круто уходящей влево. Слева возле ворот, вплотную к забору, под одной крышей стоял гараж на две машины и бойлерная с хозблоком. Вход в бойлерную находился со стороны дома, торцом выходящим на нее. Из-за забора неприятно отчетливо слышались звуки возни. Захотелось взглянуть на зомби. Я подошел к забору и посмотрел в щель, из которой хорошо просматривалось пространство перед воротами. Несмотря на то, что мне удалось подойти максимально тихо, заглянув в щель я тут же в ужасе отпрянул: на меня смотрел багровый, без зрачка, глаз, чуть ниже беззвучно то раскрывалась, то закрывалась чёрная дыра рта, еще ниже, словно толстые черви, пытались протиснуться пальцы без ногтей. Я узнал дочь Виктора, и от этого ужаса меня сразу вырвало. Еще раз за день я убедился в плотоядной, неотвратимой целеустремленности зомби. Страх и уныние наполнили меня.
Стрелой вбежав домой из бойлерной, я запер входную дверь на замок. Пошел в столовую, по пути лихорадочно закрывая все окна и двери на первом этаже. Наконец, открыв буфет, налил себе полный стакан водки и выпил, не закусывая. Сел на стул и с ужасом стал смотреть в окно, ожидая, что вот сейчас за ним появятся зомби, которые облепят его как пиявки, пытаясь с поистине нечеловеческой жаждой добраться до нас. Но зомби не появились, и меня стало отпускать. Водка помогла отогнать страх, а обстановка родного дома побороть уныние. Мысли, скакавшие от смерти до странного бессмертия, от неизвестно чем заслуженного наказания до незаслуженной награды, успокоились и вошли в рациональное русло. Как оказалось, на поход в бойлерную и последующие мысли над пустым стаканом я потратил не больше десяти минут. Надя суетилась на кухне, готовя еду. Она проигнорировала мой отказ от еды, справедливо посчитав, что любая работа сейчас важнее слов, и что война войной, а обед по расписанию. “Все как обычно”, – подумал я, – “Надя жарит-парит, а я жду еду. Только пить больше нельзя, зомби не поймут”, – я горько усмехнулся. “Докатились, мать вашу за ногу. Зомби гуляют по улице. Уж чего-чего, а этого никто не мог предположить. И проблема ведь не нашего поселка. Черт с ними, с этими двумя алконавтами, пришедшими из деревни, допустим они схватили зомби-насморк, ночуя у нас под забором, но интернета нет, электричества нет, значит, в радиусе не менее пяти километров ничего этого нет. На мои звонки в Питере никто не отвечает, международная связь не работает, значит, произошло нечто масштабное, может не глобальное, но масштабное точно.
– Юра, котлетку вчерашнюю будешь? – деловито поинтересовалась из кухни жена.
– Буду, – автоматически ответил я.
“Вот женщина, только стоит ей заняться своими делами, как она уже забыла про ужас и фантасмагорию, которая происходит вне стен ее дома. Нет, она конечно постоянно думает, как там у детей, но возможность занять себя, позволяет ей отвлечься от проблемы, которую сейчас невозможно разрешить. И она уже стоит на твердой почве текущих бытовых забот. В отличие от меня…”.
Неся скворчащую сковородку в одной руке и тарелку с хлебом и вилками в другой, в столовую зашла жена. Ее лицо озаряла улыбка. Надя радовалась своей маленькой победе: она пожарила картошку и разогрела вчерашние котлеты. Ее настроение передалось и мне, я два раза похлопал в ладоши, а затем потер их в предвкушении вкусного ужина, время которого уже давно подоспело.
– Не будем марать тарелки, – деловито произнесла она ставя сковородку на бамбуковую салфетку, – нечего воду и электричество лишний раз тратить.
– Молодец, – одобрил я жену, – правильно делаешь. “Экономика должна быть экономной”, – процитировал я лозунг, который много раз слышал в детстве. – Может я руки не буду мыть?
– Руки мыть обязательно, а марать посуду совсем не обязательно. Садись есть.
Стрелки на часах показывали семь вечера. Белые ночи только закончились, поэтому я решил идти на разведку в дом Олега немедленно. Не рассчитывая, что задержусь там надолго, главной проблемой мне представлялось пересечение проезда между участками. В гараже, где я хранил инструменты и разнообразное оборудование, от отверток, до самоходной газонокосилки, я взял топор и строительный нож Fiskars. Рассчитывая на свое превосходство в скорости, я не стал надевать ничего, что лишало бы меня этого преимущества, ограничившись только телогрейкой, прокусить которую не смогла даже немецкая овчарка Виктора, один раз не узнавшая и кинувшаяся на меня с намерением разорвать. Телогрейка надежно защищала руки и туловище до поясницы, шея, бедра и ноги остались зоной возможного поражения, но ватных штанов у меня не было, да и ходить в таком облачении в июле месяце тяжеловато. Хотя, что значит “тяжеловато” по сравнению со “смертельно опасно”?