Петля, Кадетский корпус. Книга двенадцатая
Шрифт:
Однако вождь со свойственной отцу снисходительностью все прощал любимому отпрыску и считал, что наследник перерастет эти детские болезни, присущие «золотой» молодежи, в общем папочка закрывал глаза на все недостатки избалованного сыночка. Весть о том, что Хаес предложил русскому графу свою душу в качестве ставки за участие в поединке, поразила Хитрого, словно громом. Он кое-что слышал о Соколове и поэтому не без основания предполагал, что наследник попал в беду. Встреча была прервана, и лидеры племен поспешили к месту событий, чтобы
— Как ты допустил подобное? — Скользкий упрекнул телохранителя.
— Хаес несколько раз пытался спровоцировать гостя, мы предостерегали его и каждый раз отправляли к вам гонца, наследник не слушал ни чьи советы, — ответил бодигард.
— Я был с вождями и не мог делать за тебя твою работу, — Хитрый с ходу переложил вину на не в чем неповинного воина, — Расскажи, что там произошло?
— Юный господин разозлился из-за того, что Эглена сопровождала Соколова, он попросил графа попасть в мишень, тот согласился, но его арбалет оказался артефактом, который просто уничтожил щит, тогда Хаес дал Михаилу подержать Сарыкуса, — стал докладывать бодигард.
— Черт, он не выклевал русскому глаз? — обеспокоился Скользкий.
— Он неожиданно подчинился Соколову, а потом и вовсе улетел, — ответил телохранитель, — Далее наследник вызвал Михаила на борцовский спарринг, тот призвал ипостась Амикана и за пару секунд закончил дело, а потом был бой шаманов, ставкой в котором стала душа Хаеса.
— А что поставил Соколов? — зацепился Хитрый.
— Ничего, он с самого начала просил не втягивать его в соревнования, и после борцовского спарринга господин дал слово… — пояснил бодигард.
— Черт! — Атаган попытался на ходу придумать как выручить сына, однако зацепок оказалось совсем немного.
* * *
Мы впятером расположились за традиционными низкими столиками, женщины принесли горячий чай, еще теплые лепешки, холодное вареное мясо и какие-то сладости. Вожди согласно традициям разделили хлеб перед тем, как приступить к обсуждению инцидента. Каждый из лидеров уже выслушал версию произошедших событий от своих людей, поэтому главы племен имели общее представление и были готовы к беседе. Инициатором выступил глава Атаганов, так что ему и карты в руки…
— Граф, прошу вас простить моего сына, он со свойственной юности горячностью совершил необдуманный поступок, считаю, что клятва верности за победу в тренировочном поединке — слишком большая плата, — начал изворотливый атаган, — Мы компенсируем ваше беспокойство, табун лошадей и три отары овец вскоре пригонят к ставке.
Хмм… не с того начал вождь, дешево хочет меня купить, да и акценты расставил неправильно, видите ли, ставка неадекватная, еще, чего доброго, меня в крохоборстве обвинит, надо опрокидывать наглеца. Еще и давят все втроем, сговорились, только Бургуми Урангкай молчит, ждет моей реакции, вождь Орочонов один воспринимает меня всерьез, остальные явно считают неоперившимся юнцом.
— Снисхождения, — коротко комментирует Даур.
— Великодушие может принести больше, чем ненужная ссора, — почти угрожает Солон, пытаясь сойти за мудрого старца, они точно нарываются!
— А по моему мнению даже клятва верности на «камне душ» недостаточная плата за произошедшее, — резко осекаю троицу, — Напомню, ваши племена помогли отряду киллеров пройти в пределы орочонов, тем самым поспособствовав покушению на меня…
— Так вы мстите нам! — ожидаемо возмутился Сколький, явно собирается перейти в словесную атаку.
— Я смотрю поспешность — это у вас семейное, — спокойно опрокидываю наглеца, — Вопрос с покушением вы решаете с Бургуми Урангаем, для меня он улажен.
— Но тогда зачем вспоминать об этом? — лезет в бутылку Седовласый, он явно в паре с атаганами, заметил это и вождь Орочонов.
— Хаес за несколько часов четырежды пытался причинить мне вред, так что я склонен рассматривать произошедшее попыткой убийства, поэтому мне мало души одного юнца, ведь за всем этим мог стоять кто-то другой? — ошарашиваю всех вокруг.
— Что?
— Как?
— Невозможно! — заволновались вожди.
— Ну посудите сами, мне предложили попасть в мишень, в которую до того стреляли чемпионы, представляете расстояние? По вашим обычаям не попасть — это унижение, я мог отказаться и стать посмешищем, промазать и быть униженным, согласны? — давлю ментально.
— Да, — кивает Даур, остальные нехотя признают мою правоту.
— Потом он сунул мне свою ловчую птицу, причем клюв и когти хищника были оснащены боевыми артефактами древних, все понимают, что в этот раз помимо унижения мог получить и серьезные увечья? — привожу следующий аргумент, кочевники офигевают от того, как я интерпретирую факты.
— Эээ… — не смог найти слов атаган, но не даю им опомниться.
— А потом ваш сын захотел со мной побороться, предварительно победив двух чемпионов, что это как не желание причинить вред моему физическому здоровью? — набираю обороты, — Ну а поединок шаманов и вовсе был попыткой убийства, ведь Хаес одержим Духом, не так ли?
— Оооо! — восхищенно восклицает Бургуми Урангкай, теперь понявший куда я клоню.
— Вы неправильно все поняли!
— Он не желал зла!
— Он не собирался вас убивать!
— Мы не знали о Духе! — наперебой стали оправдываться трое вождей, одно дело конфликт юнцов, а другое — обвинения в очередном покушение.
— Угу, сын вождя четырежды за один вечер пытался вызвать меня на поединок, чтобы легитимно, в присутствии охраны применить свое оружие, при этом имел на привязи цепного Духа, — саркастически улыбаюсь, — У меня только два вопроса: кто мог отдать приказ наследнику целого племени, и почему в этом участвуют люди, ранее давшие проводников отряду убийц из Юньшаня?