Петр и Петр
Шрифт:
Ужас, сколько муки она натерпелась, пока трамвай подошел наконец к остановке! Ей объяснили, что дело Клятова — Груздева слушается на втором этаже. Быстро взбежала она по лестнице, пробормотала что-то очень невнятное конвойному, который не должен был во время заседания никого, кроме вызванных свидетелей, впускать в зал. Тот растерялся и пропустил ее. Валя протиснулась на самую заднюю скамейку в самый далекий угол.
Перед судьями спиной к публике стоял Петр. Валя сперва его даже не узнала. Что-то было в нем особенное, другое, такое, чего
И все-таки Вале было теперь спокойнее. Она была здесь, могла помочь Петру или даже его спасти…
Глава сорок пятая
— У суда возникли некоторые неясности,— сказал Панкратов.— Мы надеемся, что вы поможете нам разъяснить их.
Петя стоял неподвижно, и Вале казалось, что даже по затылку видно, как он волнуется, с каким напряжением ждет вопросов.
«Чего он боится? — удивилась она.— Допустим, он ошибся и сеанс кончился раньше на полчаса или, наоборот, позже. Ничего же страшного…»
Она хотела сама себя обмануть. Она знала: не зря волнуется Петр. Не зря изменилось его лицо, когда раздался этот проклятый звонок из суда. Она чувствовала, что прекрасная пора игр в путешествия, мечтаний о семейной жизни, о новых городах кончилась. Внезапно вдруг оборвалась. Она не могла понять почему, но точно знала: конец, все. Больше этого не будет.
— Вы утверждаете,— сказал Панкратов,— что никогда не знали и не видели обвиняемого Клятова. Посмотрите на него внимательно и скажите: так это или нет?
Была долгая пауза. Петя всматривался в лицо Клятова. Валя почувствовала, что неспроста задан вопрос. Все смотрели на Клятова. У Клятова было подчеркнуто равнодушное лицо.
— Да,— сказал Петр,— я действительно не видел этого человека. То есть, может быть, случайно и видел на улице, но, во всяком случае, не обратил на него внимания.
— Пригласите, пожалуйста, свидетельницу Рукавишникову,— сказал Панкратов.
Офицер, стоявший в дверях, вышел.
«Рукавишникова,— думала Валя,— кто же это такая?» И только когда Марья Никифоровна вошла в зал, вздохнула с облегчением. Это же контролерша! У Вали стало легко на душе. Добродушная, смешливая контролерша из «Космоса». Она прекрасно относится к Пете. От нее, конечно, нельзя ждать никаких неприятностей.
— Станьте здесь.— Панкратов указал на место поблизости от того, на котором стоял Петр.— Скажите нам, свидетельница, вы знаете подсудимого Клятова? Встаньте, подсудимый Клятов.
— Знаю,— помолчав, сказала Рукавишникова.
— Откуда вы его знаете?
— Ну, как знаю… Я его один раз всего и видела.
— Когда? Где? При каких обстоятельствах?
— Я его видела в кинотеатре «Космос». Седьмого сентября в одиннадцать вечера, может быть, в начале двенадцатого.
— При каких обстоятельствах вы его видели?
— Последний сеанс шел, когда он заявился. Стал администратора требовать.
— Какого именно администратора? Рукавишникова мнется. Ей, видно, очень не хочется обвинять товарища по работе, даже в некотором смысле начальника. Ничего он ей плохого не сделал. И человек славный. И девушка у него хорошая.
— Вы, граждане судьи, не думайте,— говорит она,— я про Петра Николаевича ничего плохого не думаю, тут, наверное, случайность какая-нибудь. У него и семья такая известная в городе, и человек он хороший. Но я прошлый раз неправильно показала. Я не хотела, чтоб Петра Николаевича подозревали в чем-нибудь. Но мне вот люди объяснили, что могут невинного человека осудить. Так вы уж лучше до конца разберитесь, в чем тут дело.
— Так какого же именно администратора кинотеатра «Космос» хотел видеть Клятов? — спрашивает председатель.
— Кузнецова Петра Николаевича,— говорит Рукавишникова.
— И встретились они?
— Встретились.
— Как встретились?
— Ну, я Петру Николаевичу постучала в окошечко, он вышел. Будто недоволен был, когда увидел Клятова, но все-таки пригласил к себе. А Клятов говорит: «Выйдем, поговорим. У меня,— говорит,— дело есть». Они вдвоем и вышли на улицу. Я через четверть часа выглянула — они стоят разговаривают. А потом еще выглянула — их уже нет.
— Какого это, значит, было числа? — спрашивает Панкратов.
— Седьмого сентября,— отвечает Рукавишникова.
— Вы это точно помните?
— Как же не точно, я ж прошлый раз говорила: последний день работала. С восьмого в отпуск пошла.
— Значит,— спрашивает Панкратов,— седьмого сентября в кинотеатре «Космос» были и Кузнецов и Клятов? А потом вы их видели на улице. Они стояли и разговаривали.
— Да. Стояли и разговаривали.
— Скажите, друг к другу они обращались на «ты» или на «вы»?
— Петр Николаевич сказал: «Заходите». А Клятов ему: «У меня к тебе дело. Выйдем, поговорим».
— Значит, Кузнецов к Клятову обращался на «вы», а Клятов к Кузнецову на «ты»?… Свидетель Кузнецов,— спрашивает Панкратов,— вы подтверждаете показания Рукавишниковой?
— Нет, гражданин судья, не подтверждаю.
— Вы по-прежнему утверждаете, что Клятова увидели здесь, на суде, в первый раз?
— Да, Клятова я увидел здесь, на суде, в первый раз. У Вали ум заходит за разум. Она ничего не понимает.
Представить себе, что Марья Никифоровна врет, невозможно. Зачем ей врать? Она женщина добродушная и к Пете относится хорошо. Не могло же ей присниться. Представить себе, что Петя врет, тоже немыслимо. Зачем ему врать? Да и откуда он может быть знаком с Клятовым? Вале становится спокойнее. Конечно, это недоразумение. Привиделось что-то старухе. Нехорошо получается. Рукавишникова обозналась, а Петю из-за этого станут подозревать. В конце-то концов он свою непричастность докажет. Но все-таки неприятно.