Петр I. Добрый или злой гений России
Шрифт:
Важной задачей государь считал сближение спесивых бояр и иностранцев, преодоление у русских людей предрассудков, считавших иноземцев невысокого происхождения людьми второго сорта, «окаянными и проклятыми». С этой целью по возвращении в Москву он устроил во дворце Лефорта бал, на который пригласил бояр и иностранцев вместе с женами. Петр, демонстрируя приобретенную в Европе некоторую галантность, встречал прибывающих боярынь на крыльце, усаживал всех гостей за один стол, делая вид, что не замечает смущение знатных особ, оказавшихся в сомнительном для них «басурманском» соседстве. После обеда начались обязательные для всех танцы. Подавая пример, царь пригласил на менуэт супругу одного из иностранных послов. Праздник затянулся до поздней ночи. Когда гости решили отправиться по домам, они пали жертвой своеобразного царского чувства юмора. Выход из дворца заблокировала охрана. Извещенный об этом Петр изобразил удивление, пошел справиться у стоявших на часах солдат. Те твердо отвечали, что у них приказ полковника никого не выпускать, даже царя. Петр пожал плечами, сказал, что ничего не может сделать – он всего лишь капитан артиллерии [36] и посоветовал всем подчиниться. Бал продолжался до утра. По задумке царя принудительно-продолжительные контакты русских и иностранцев – самое эффективное средство разрушить стену между ними.
36
В присвоении себе воинских званий Петр I отличался скромностью, очередное повышение позволял только по конкретным заслугам.
Наряду с бытовыми реформами Петр запускает административные – введение гербовой бумаги, создание органов городского самоуправления (Ратуша), реорганизует Приказы, ограничивает сферу влияния Боярской думы. Отныне по всем важным вопросам царь принимает решения единолично и правит страной указами и распоряжениями, которых за время правления написал собственной рукой более шести тысяч. Суть неограниченной монаршей власти Петр сформулировал в свойственной ему остроумной и афористичной манере: «Царю закон не писан, он сам их пишет». И определил четкую форму законодательных актов: «Законы и указы надлежит писать явно, чтобы их не перетолковывать. Правды в людях мало, а коварства много. Под законы такие же подкопы чинят, как и под фортецию».
Первые его реформы были призваны повысить эффективность управления, ограничить власть воевод в городах, стимулировать развитие торговли и ремесел, повысить поступление налогов в казну. Заботы о делах государственных масштабов не мешали Петру решать и менее прозаические вопросы: чтобы уменьшить людские потери в ссорах и пьяных драках, под страхом кнута или ссылки царь запретил своим подданным носить при себе острые ножи. Другое новшество касалось похорон: покойника следовало хоронить на третий день, а не держать его в церкви неделю и более, как это нередко случалось в зимнее время; при погребении налагался запрет на плач, причитания и вопли, которые расценивались как отсутствие веры в бессмертие души.
В начале марта 1699 года царя постигло горе: умер Франц Лефорт. Несмотря на то, что Петр, взвинченный стрелецким делом, в последнее время поколачивал своего лучшего друга, швейцарец оставался для него самым дорогим человеком. Несмотря на свою легкомысленность, поверхностность и скромные таланты, именно Лефорт близко познакомил царя с миром прогресса и скорее всего был инициатором Великого посольства. Узнав о его смерти, царь в слезах воскликнул: «Нет больше моего друга! Он единственный был предан мне! На кого мне теперь положиться?». Лефорт расстроил свое здоровье пагубным пристрастием к горячительным напиткам. Современники поражались его выдающимся способностям в этом деле: употребив немалые объемы спиртного, он никогда не выглядел пьяным и не мучился похмельем, оставался веселым, разумным, энергичным и обаятельным. Выпив накануне кончины больше обыкновенного, швейцарец всю ночь катался на санях по ночной морозной Москве, сильно простудился и на следующий день слег. Силы быстро покидали его. Когда к умирающему Лефорту пришел пастырь с последним напутствием, тот бесцеремонно выпроводил его, велел слугам принести вина, позвать оркестр и тихо отошел в мир иной под звуки чарующей музыки.
Глубоко скорбящий царь организовал пышные похороны и сам возглавил траурную процессию. За ним ехал одетый во все черное всадник, с обнаженной шпагой в руке, направленной вниз. Сменяя друг друга, гроб несли двадцать восемь полковников. Далее, опустив головы, шли бояре, высокие сановники, послы, генералы. Военный оркестр играл траурную музыку. Шествие замыкали три полка. Над могилой Лефорта дали залповый салют сорок пушек. На поминках подвыпивший Петр, наблюдая безучастные и равнодушные его несчастью лица, вскипел: «Никто из вас не любил Лефорта! Кажется, вы довольны, что его больше нет!».
В конце осени царь понес новую утрату: ушел из жизни Патрик Гордон. Но долго печалиться потерей близких друзей и сподвижников было не в характере Петра. Жизнь продолжалась, многочисленные дела требовали пристального его внимания и усердия. Полным ходом шла работа по созданию союза между Данией, Пруссией, Саксонией и Россией против Швеции. Петр, не располагая достаточно мощными силами, чтобы в одиночку бороться с Османской империей за выход в Черное и Средиземное моря, окончательно решил перенести вектор экспансии на север с целью отвоевать у Швеции некогда принадлежавшие России берега Балтики. Но чтобы избежать войны на два фронта, сначала следовало заключить мир с Турцией.
К этому времени в Воронеже были завершены работы по созданию первого русского флота. В августе 1699 года его самые лучшие и мощные корабли вышли в Азовское море. Царь командовал сорокапушечным фрегатом. Все остальные капитанские должности занимали иностранцы. Адмиралом эскадры Петр назначил первого кавалера недавно учрежденного ордена Святого Андрея Первозванного Федора Головина, но фактическое руководство плаванием находилось в руках Крюйса и самого царя.
Русская эскадра подошла к турецкой крепости Керчь, известив о своем прибытии серией раскатистых приветственных залпов из всех орудий. Турки со смешанным чувством удивления и страха поинтересовались о цели визита военных кораблей. Головин объяснил, что эскадра под его командованием сопровождает русского полномочного посла в Константинополь для переговоров о заключении мира. Комендант крепости Гассан-паша категорически отказался пропустить русский флот в Черное море, предложил посольству добираться до турецкой столицы сушей. Начались долгие переговоры, пререкания сторон, завуалированные и явные угрозы. В конце концов, под глубоким впечатлением от наглядной демонстрации готового к сражению русского флота Гассан-паша согласился пропустить один корабль с послом на борту в сопровождении турецкого конвоя.
Вести переговоры в Царьграде Петр поручил главе Посольского приказа Емельяну Украинцеву, человеку рода незнатного, но ума завидного. Полномочный посол отбыл выполнять важную дипломатическую миссию на линейном корабле «Крепость» под командованием опытного голландского капитана Питера Памбурга.
В пути, поставив все паруса, «Крепость» оторвалась от сопровождавших ее турецких судов и вошла в гавань Константинополя в гордом одиночестве, с пушечной пальбою, вызвав своим неожиданным появлением еще большее изумление, чем вся эскадра под Керчью. Турки не могли поверить, что это русский корабль. Как он попал в Черное море? На его борт пожаловал сам султан. Украинцева засыпали вопросами много ли таких кораблей у царя Петра, каким образом он так быстро обзавелся флотом, какова цель визита полномочного посла… Начались официальные переговоры. Изнуренный длительной войной с европейскими странами, султан соглашался на мир с Россией при условии возвращения Османской империи всех отторгнутых у нее территорий. Но Украинцев получил четкие инструкции Петра отстаивать добытые с таким трудом результаты побед; более того, надлежало добиваться возвращения под контроль православной церкви Святых мест в Иерусалиме, предоставления русским кораблям свободы плавания по Черному морю, прекращения набегов на русские земли крымского хана и выплаты ему ежегодной дани – позорного атавизма монгольского владычества. Напрасно русский посол наделся на поддержку в отстаивании российских интересов со стороны дипломатических миссий христианских дружественных стран, в первую очередь Англии и Голландии: все они в преддверии войны за испанское наследство были заинтересованы втравить Османскую империю в затяжной военный конфликт с Россией, чтобы без помех со стороны Турции заняться пиренейским вопросом. В политике не существует друзей – только государственные интересы. Дипломатическая дуэль затягивалась…
В Константинополе ходили слухи, что русская эскадра прорвалась в Черное море через Керченский пролив, затаилась где-то под Синопом или Трапезундом и в случае провала переговоров намерена атаковать Царьград. Капитан Памбург, встретив в порту знакомых французских и голландских офицеров, пригласил их на борт «Крепости», устроил пирушку до утра. На рассвете разгулявшаяся компания начала палить из всех орудий. Город и дворец султана охватила паника: турки вообразили, что началось вторжение русского флота. Эта выходка едва не стоила Памбургу капитанской должности.
Проводив Емельяна Украинцева в Константинополь, Петр вернулся в Москву, где занялся формированием новых полков, развитием металлургии на Урале, созданием мануфактур и фабрик по производству пороха, сукна, парусов, канатов, кожи… Особенно остро стоял вопрос о немедленном создании собственного производства чугуна и железа, которые Россия до сих пор закупала в Швеции. Если с нею начнется война, то источник поступления металла для производства оружия в страну прекратится. В Амстердаме по заказу царя начали печататься русские книги светского содержания – по истории, арифметике, астрономии, навигации, военному искусству… Шла работа по устройству типографии в Москве.