Петр Первый. Император Всероссийский
Шрифт:
Царь же ощущал радость, смешанную с усталостью. После того как он подтвердил старый указ о том, что за исповедование старообрядческих богослужений и совершений треб полагается смертная казнь, его провозгласили Антихристом те же старообрядцы. Как он только с ними не боролся: его гвардейцы разоряли часовни и раскольничьи скиты, наказывали еретиков кнутом, вырывали ноздри щипцами, угрожали казнить – но ничего не помогало.
Большинство из старообрядцев, вернувшихся под угрозой смерти в лоно официальной церкви, спустя какое-то время снова уходили в раскол. Год назад Петр получил жалобное письмо от дьякона керженских старообрядцев, который
– Совсем страх потеряли, нехристи! – рявкнул Петр, порвав письмо на мелкие клочки. – Пытать и казнить нечестивца немедля!
Он с таким трудом вытаскивал Россию из этого средневековья, а глупые люди все сопротивлялись, все цеплялись за свои дремучие верования. Старообрядцы даже умудрились приписать ему дьяволопоклонничество после принятия им титула первого императора, провозглашения Руси Российской империей и введения переписи населения по душам.
С трудом отогнав от себя хмурые мысли, царь вернулся к мыслям более приятным и посмотрел в окно кареты.
По пути во дворец их приветствовал народ, подбрасывающий шапки в честь новой императрицы. Указом Петра простому люду были выделены запасы питья и угощений, чтобы все смогли отпраздновать это знаменательное событие. В самом же дворце балы и маскарады продолжались уже несколько дней – придворные веселились, упившись до полусмерти, и прибывший царь с удовольствием присоединился к ним, отправив Екатерину отдыхать после утомительной коронации. Не успела Екатерина прилечь на разобранную постель, как в дверь робко постучали.
– Войдите, – крикнула императрица, утомленно прикрывая глаза рукой. Наверняка Мария принесла ей горячего чаю с каплей коньяка…
Однако женщину быстро в этом разубедили ловкие пальцы, вскользь пробежавшиеся по ее ноге.
– Вилли! – негодующе воскликнула Екатерина и оттолкнула фаворита. – С ума сошел, негодник? Сейчас Петр вернется и шкуру с тебя, пакостника, спустит!
– Государь хоть бы к следующему утру вернулся, – пьяно промурлыкал фаворит и снова полез целоваться.
Обаятельный и веселый вельможа знал, как действуют чары его молодости на зрелых женщин, и был абсолютно прав – постепенно ослабевающий и вечно больной Петр уже не мог дать все еще молодой Екатерине нужного ей удовлетворения. Ни за что на свете она не предала бы своего любимого мужа – но, увы, душа душой, а тело требовало любви, и любви пылкой, беспощадной, всепоглощающей.
– Ах-х… – еле слышно выдохнула Екатерина. Вилли припал к губам женщины в очередном поцелуе. Он специально не закрыл дверь на ключ – опасность возбуждала его, как ни одна женщина.
А еще Виллим Монс очень любил играть со смертью…
Петр полулежал на троне, наблюдая задумчивым взглядом за своими придворными. Сразу по возвращении из собора он покинул Екатерину, собрав в тронном зале половину своего двора, и заперся там на долгое время. Словно сквозь розоватую дымку царь видел колышущиеся в сумраке зала очертания людей. В это мгновение перед его взором появилась Мария Гамильтон, его новая фаворитка, слывшая самой первой красавицей при дворе. Действительно, ее лицо напоминало ангела, но судя по слухам, она была далеко не так невинна, как казалась. Как раз в тот вечер кто-то нашептал Петру, что Мария крутит шашни с денщиком. Петр был в ярости.
– Государь, – Мария вынырнула откуда-то слева и, близко подойдя к нему, так, чтобы слышать ее мог только он, проговорила елейным голосом, томно закатывая глаза: – Ваша самая верная фаворитка очень соскучилась по своему императору!
– Пшла прочь, шалава! – внезапно вскричал Петр и толкнул ошеломленную Марию так, что она упала на пол на глазах у всего двора. – Как ты смеешь говорить мне о верности? Как смеешь называть себя самой верной фавориткой?! Да на тебе пробы негде ставить!
Мария съежилась на полу перед разбушевавшимся монархом, обняв себя руками и мелко дрожа. Присутствующие немедленно прекратили все разговоры и танцы и попытались сделаться как можно незаметнее. Испуг фрейлины еще больше разъярил Петра, к тому же его воображение не вовремя напомнило ему о Екатерине, а сравнение было явно не в пользу любовницы. Окончательно раззадорив себя, царь рывком вздернул Марию с колен и влепил ей пощечину, от которой та отлетела на середину зала.
– Думаешь, я не знаю о твоих шашнях с денщиком? – прошипел Петр и шагнул к женщине, попытавшейся отползти от обезумевшего любовника. – Думаешь, я настолько очарован твоей красотой, что позволю тебе водить себя за нос? – с этими словами он пнул взвывшую фрейлину и хрипло засмеялся.
Никто из присутствующих не посмел даже пошевелиться – в таком состоянии Петр мог с радостью не только смертный приговор подписать, но и самолично его исполнить.
Царь осмотрел налившимися кровью глазами зал. Все застыли в ужасе и изумлении. На полу скулила Мария, сжавшаяся в клубок. Схватив женщину за волосы, Петр волоком подтащил ее к одному из своих советников, с которого мигом слетел весь хмель, и швырнул фрейлину к его ногам.
– Нравится? Дарю! – процедил он и вышел из зала, оглушительно хлопнув дверью.
Прислуга, слышавшая вопли, старалась не попадаться царю на пути. Петр остановился перед дверью будуара Екатерины и покачнулся. Вино еще бурлило в его крови и распирало мышцы диким приливом энергии. Распахнув дверь одним толчком, государь вошел в покои жены и замер.
Екатерина крепко спала, разметавшись на постели. Распущенные волосы укрывали подушку черным шелковистым покрывалом, скулы царицы нежно розовели в свете горящей на столике свечи, а белоснежная ночная сорочка волнующе оттеняла смугловатую кожу шеи и груди.
– Ангел мой, – простонал царь и заключил жену в крепкие объятия.
Та от неожиданности забилась, однако поняв, что супруг, наконец, почтил ее своим вниманием, постепенно расслабилась. Несмотря на грубоватую остервенелость, с которой Петр целовал Екатерину, она была довольна. Его страсть к ней еще не угасла, а, значит, камер-фрейлину Марию Гамильтон можно будет безболезненно отослать в какое-нибудь загородное имение, где она уже не будет раздражать царицу своим самодовольным видом.
Однако не так вышло, как планировала Екатерина. Похоже, у ее фрейлины имелось немало врагов – кто-то шепнул царю, что та тайно убила своего новорожденного ребенка и вдобавок распространяет об императрице грязные слухи. Лично явившись в покои Марии среди ночи, Петр велел своим стражникам скрутить бывшую любовницу и обыскать ее будуар. Вывернув сундуки и комоды, те обнаружили на дне ларей алмазные и бриллиантовые украшения, завернутые в неприглядные тряпицы. Помимо этого, было найдено несколько дорогих платьев царицы, а также другие вещи, которые явно не могли принадлежать простой фрейлине.