Петр Великий
Шрифт:
Орден Александра Невского
Третьим орденом, введенным Петром I, был орден Александра Невского. По российской традиции, при учреждении того или иного ордена ему «отыскивался» соответствующий небесный покровитель. Невский после смерти был причислен к лику святых. Орден Александра Невского, святого воина, задумывался Петром I как награда за заслуги на поле боя «в награждение подвигов». Его девизом стали слова «За труды и Отечество».
В 1724 году из Владимира в Петербург были торжественно перенесены мощи святого Александра Невского и помещены в монастыре его имени, построенном в 1710 году. Этот эпизод, по-видимому, и натолкнул Петра I на мысль об учреждении
Петровский университет
Об истории первого российского университета, созданного в начале 1724 года, за три десятилетия до открытия университета в Москве, доложили слушателям конференции в Переславле-Залесском санкт-петербургские историки Ю. Д. Mapголис и Г. А. Тишкин. Познакомимся с тезисами их доклада.
«Петровский университет – университет в Петербурге в составе Петербургской Академии наук, созданный по указу Петра Великого 28 января 1724 года, назывался и Академическим университетом и являлся первым в России высшим светским учебным заведением.
Опыт первого российского университета оказал огромное влияние не только на развитие отечественной высшей школы, но и на развитие всей русской культуры. Вопреки распространенным взглядам, Петровский университет был и первым русским национальным университетом благодаря его ученым, возглавленным М. В. Ломоносовым. Ломоносов стоял во главе университета в 1758-1765 годах, хотя преподавал в нем с 1742 года. Он добился регулярной публикации учебных планов, но его попытки преобразовать Петровский университет в полностью самостоятельное учебное заведение, полноправный Петербургский университет, успеха не имели.
В годы ректорства Ломоносова «наука, – как писал академик М. И. Сухомлинов, – впервые заговорила у нас на русском языке – событие в высшей степени важное… в истории русской образованности вообще»; все научные исследования Петровского университета, включая тематически проводившиеся экспедиции, были развернуты в сторону «изучения Отечества»; служению Родине отдавали свои силы не только «природные россияне», но и патриоты России из числа иностранцев, состоявших на русской службе: Л. Эйлер, Я. Герман, И. Гмелин, Д. Бернулли, Ж.-Н. Делиль и др. Университет не только обучал студентов, но и просвещал горожан, а на книгах, написанных профессорами Петровского университета, учились русские люди многих поколений: учились русскому языку по «Кратким правилам российской грамматики» А. А. Барсова, читали М. В. Ломоносова, собрание сочинений которого вышло под наблюдением его племянника, выпускника Петровского университета М. Е. Головина, узнавали о людях и природе родной страны из «Дневных записок путешествия доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепехина…», руководившего в 1768-1772 годах экспедицией, исследовавшей Поволжье, Урал и часть Сибири, изучали Монтескье и других европейских просветителей в переводах А. Я. Поленова, В. П. Светова и их товарищей по «Собранию, старающемуся о переводе иностранных книг».
Особо важны традиции Петровского университета для становления и развития российской высшей школы. Эти традиции включали опыт первого отечественного высшего учебного заведения без богословского факультета, что открывало беспримерные возможности развития в университете естественных наук и их преподавания. В Петровском университете мировой опыт лекционного обучения был претворен в собственный, национальный. В 1747 году М. В. Ломоносов впервые прочитал свой курс физики на русском языке. (До этого языком науки была латынь, отдельные предметы читались на немецком языке, и только лекции по курсу различных языков читались соответственно изучаемому предмету. – В. Б.)
Здесь был накоплен разносторонний опыт использования учебных практик (в «аптекарском огороде», анатомическом театре, физической и химической лабораториях, библиотеке, типографии и др.). Здесь было блестяще соединено обучение студентов с практической работой и научной деятельностью («Описание земли Камчатки» студента С. П. Крашенинникова – всего лишь один из многочисленных примеров плодотворных последствий этого соединения).
Следует заметить, что С. П. Крашенинников в 1732-1733 годах учился в Петровском университете, после чего десять лет провел во Второй Камчатской экспедиции. В 1750 году он был избран академиком Петербургской Академии наук и в этом же году стал ректором Петровского университета. В годы его ректорства стала утверждаться практика посылки в Четтингенский и Страсбургский университеты лучших российских студентов, которые часто по окончании обучения возвращались в Россию со степенями магистров или докторов.
Отличительной чертой Петровского университета был широкий демократизм, распространяющийся на всех обучающихся в нем: «Тот студент почетнее, кто больше научился, – говорили в университете, – а чей он сын, нужды нет».
Петровский университет просуществовал – с неизбежными перерывами, преодолевая почти постоянную материальную нужду и прямое преследование придворных обскурантов, – до начала XIX века, став основой возобновления Петербургского университета в 1819 году и истоком удивительного по интенсивности и плодотворности развития российской высшей школы XIX – начала XX веков.
Последние дни первого императора
А в 1724 году сановный и родовитый Санкт-Петербург скоро уже оставил в покое Виллима Монса и жил другой новостью: 22 ноября был подписан брачный контракт между голштинским герцогом Карлом Фридрихом и великой княжной Анной Петровной, а еще через несколько дней состоялось и обручение.
Торжества сопровождались балами и фейерверками, зваными обедами в домах вельмож и Зимнем дворце. Петр и Екатерина, показываясь вместе, производили впечатление спокойных, веселых и любящих супругов. Казалось, тучи развеялись и ничего не грозит более их союзу и семейному покою. Однако судьбе было угодно решить иначе.
Еще во время коронационных торжеств Екатерины Петр простудился и болел с перерывами до глубокой осени. И все же он вел прежний образ жизни – много пил, ел все, что ему хотелось, и почти не слушал докторов.
Дело Монса и вовсе подорвало его здоровье. Казалось, что он сознательно ищет смерти. 21 ноября, на пятый день после казни Монса, Петр, первым в столице, рискуя жизнью, переехал по льду через Неву, вставшую лишь накануне. Начальник береговой стражи Ганс Юрген хотел арестовать нарушителя, но им оказался сам император.
20 декабря Петр участвовал в грандиозной попойке, устроенной по случаю избрания нового князь-папы «Всешутейшего и Всепьянейшего Собора», потом, в январе 1725 года, бурно отгулял на свадьбе своего денщика Василия Поспелова и на двух ассамблеях – у графа Толстого и у вице-адмирала Корнелия Крюйса.
Особенно же поразил всех больной император, когда 6 января, в мороз, прошел во главе Преображенского полка маршем по берегу Невы, затем спустился на лед и стоял в течение всей церковной службы, пока святили Иордань. Все это привело к тому, что Петр слег, сильно простудившись, и с 17 января стал испытывать страшные мучения.